Стимулятор подействовал быстро. Уже через пару минут зрение Егора стало четче, мысли прояснились, боль, терзающая рассудок, чуть притупилась, отступая на второй план восприятия.
– Не напрягайся, – предупредил Шрам. – Кое-что я знаю из сталкерской сети. Нам Титановая Лоза информацию скинула, но после пульсации сбой связи произошел. Только накануне сообщения добрались. Ты и правда в Узле побывал?
Егора сейчас волновали совершенно иные вопросы.
– Что со мной произошло?
– Ты был ранен. Затем – инфицирован скоргами. Фактически – это приговор. Но Приор Глеб – один из самых опытных мнемотехников Пятизонья. Он спас тебя, остановив развитие скоргов и переконфигурировав их колонии в полезные для твоего организма устройства. – Шрам усмехнулся. – Обычно при таких обширных поражениях мы не рискуем вмешиваться, но у тебя оказался маркер Титановой Лозы, к тому же анализ твоей экипировки выявил некоторые структурные аномалии, предсказанные нашими учеными, теоретически доказавшими саму возможность существования Узла.
Баграмов некоторое время молчал. Информация повергла его в шок.
– Кем я стал? – выдавил Егор.
– Сталкером, – спокойно ответил Шрам. – А воспоминания вернутся к тебе, не переживай… При мгновенной транспортировке через Узел каждый из нас поначалу думает, что ничего не видел…
– Мне все равно… – Баграмов бессильно прикрыл глаза.
– Зря, – осуждающе произнес Денис. – Ковчег уже объявил награду за твою голову. И еще одно важное уточнение, Егор. Тот, кто инфицирован скоргами, не может покинуть Пятизонье. Вне отчужденных пространств большинство имплантированных сталкеров погибают в течение нескольких дней. Поэтому не отворачивайся от нас. Ты владеешь информацией, которая бесценна. Тот, кто сумеет проникнуть в Узел и исследовать иное пространство, получит власть над Пятизоньем. Награда, объявленная Хистером, – это серьезно, поверь. Только Орден способен защитить тебя от Ковчега.
– Я чем-то обязан твоей группировке за имплантацию? – неприязненно спросил Баграмов.
Шрам сокрушенно покачал головой.
– Ты, видимо, ничего не хочешь понимать, – с сожалением произнес он. – Дарлинг дала тебе шанс убраться отсюда. Но ты поступил по-своему. Сам сделал выбор. Так чем ты теперь недоволен? Тем, что остался жив?
Егор молчал.
Нелегко признавать собственные ошибки.
Что теперь? Какой у меня остался выход?..
– Понимаю, тебе нелегко после имплантации. – Слова Шрама с трудом проникали в рассудок Баграмова. – Все мы прошли через подобное. Потеряли семьи, друзей, саму возможность вернуться назад. Но это еще не конец, капитан.