- О, кажется, я встречалась с ней на флагмане. И еще она была в моей палатке, правильно?
Спрейг сделала неопределенный жест в знак того, что это профессиональная тайна, однако удивление, мелькнувшее ее в глазах, подтвердило догадку Корделии.
- Вы правы насчет нее, - продолжала Корделия. - И я рада, что она получает необходимую помощь. Но со мной вы ошибаетесь. И относительно репутации Форратьера вы тоже заблуждаетесь. Единственная причина, по которой разошлась эта дурацкая история обо мне, кроется в том, что в глазах большинства быть убитым слабой женщиной еще позорнее, чем собственным солдатом.
- Одних только физических доказательств, полученных при медосмотре, достаточно, чтобы усомниться в этом, - сказала Спрейг.
- Какие еще доказательства? - оторопела Корделия.
- Доказательства пыток, - ответила врач с мрачным, даже несколько разгневанным видом. Корделия сообразила, что этот гнев направлен не на нее.
- Что? Меня не пытали!
- Пытали. И подтерли вам память - блестящая работа. Какая гнусность… Но они не смогли скрыть следов физических повреждений. Вам известно, что у вас была сломана рука, переломано два ребра, что у вас многочисленные синяки на шее, ушибы на голове, на руках - вообще на всем теле? А биохимический анализ свидетельствует о крайнем стрессе, сенсорном голодании, значительной потере веса, нарушениях сна, избытке адреналина… мне продолжать?
- Ах, - сказала Корделия. - Это.
- «Ах, это»? - повторила доктор, вскинув бровь.
- Это я могу объяснить, - поспешно заверила ее Корделия. Она коротко рассмеялась. - В некотором смысле вина за это лежит на вас, эскобарцах. Во время отступления я находилась в тюремной камере на флагмане. Корабль был подбит - и все в нем встряхнуло, как камушки в банке, включая и меня. Вот откуда у меня переломы и все остальное.
Доктор сделала пометку в блокноте.
- Очень хорошо. Действительно превосходная работа. Искусная. Но недостаточно искусная - переломы у вас были в разное время.
- Ох, - сказала Корделия. Как же объяснить историю с Ботари, не упоминая каюту Форкосигана? «Один мой друг пытался меня задушить…»
- Мне бы хотелось, чтобы вы подумали о возможности медикаментозной терапии, - осторожно проговорила доктор Спрейг. - Барраярцы проделали с вами огромную работу по сокрытию - даже более капитальную, чем с другой девушкой, а для нее понадобилось чрезвычайно глубокое прощупывание. Думаю, в вашем случае это еще более необходимо. Но нам нужно ваше добровольное сотрудничество.
- Слава Богу.
Корделия откинулась на койку и накрыла лицо подушкой, размышляя о медикаментозной терапии. От подобных мыслей у нее леденела кровь. Интересно, думала она, сколько времени можно вытерпеть, подвергаясь глубинному поиску несуществующих воспоминаний, прежде чем начнешь выдумывать их в соответствии с требованиями? Или еще хуже: первое же прощупывание извлечет на свет божий то, что занимает все ее мысли - ее затаенную боль, душевные раны Форкосигана… Она вздохнула, сняла с лица подушку, прижала ее к груди и открыла глаза. Над ней с озабоченным видом стояла доктор Спрейг.