И во цвете лет был блистательный кот.
Но теперь уж не тот, давно уж не тот.
Хоть поныне друзей попотчевать любит
(Если кто-нибудь платит за ужин в Клубе,
Что на заднем дворе соседней пивной.)
Рассказами о том, как был он звездой,
Историями тех славных времён,
Когда с Эдмундом Кином на сцене он…
А в Мюзикхолле какой успех!
Семь раз с галёрки то «мяу», то смех!
Но, как он утверждает, его лучшая роль
Это — Пламе-морозо-колдун, Ерундинский Король!
«Я играл, — говорит он, — любые роли и
Знал семьдесят монологов, а то и более,
Импровизировать, отсебятину мог нести,
Даже кота в мешке зрителям преподнести!
Я и спиной играл, и хвостом,
А голос был трогательнейший притом!»
Это я сидел у постели диккенсовской Нелли,
Это я на шнуре качался, чтобы звонки звенели,
Я в одной пантомиме
занят сразу был в трех ролях,
И однажды дублировал даже Кота в сапогах!
Но, как скажет историк театра, моя лучшая роль
Это — Пламе-морозо-колдун, Ерундинский Король!»
А потом, если кто поднесёт ему джина глоток,
Он расскажет о том,
как играл в знаменитом «Хвосток — на Восток»,
Как в шекспировской пьесе вышел на сцену в тот
Самый миг, когда Некто сказал:
«Тут бы нужен был кот!»
Как однажды он тигра сыграл,
за которым, наверное, час
Гнался некий полковник из Индии,
тот, что прыгнул за ним в унитаз.
Он уверен, что больше никто не сумеет издать
Тех скрежещущих звуков,
которыми принято
призрак на Эспланаду звать.
А ещё он когда-то прошёл
по проволоке через сцену:
Надо было
дитя из горящего дома спасти непременно!
«Нет, котят нынче учат бездарно! —
заметит вам он, —
Разве так нас учили мэтры
викторианских времён?
Ну а эти?
Чуть прыгнул в обруч —
и уже — „Ах, талант!“ —
право, глупо!
Нет, ничто так не учит актёра
как постоянная труппа!»
И почёсываясь, добавит:
«Нет, театр уж не тот!
Драматурги, пожалуй, сносные,
но всё-таки кто назовёт
Ну хоть что-то похожее
на мою несравненную роль —
Пла-пла-пла-мяяяяя-морозо-колдун,
Ерундинский король!?»