Собаки тиротой не болеют, как и вообще животные, это я знала наверняка. Но…
— Чем болела собака? — спросила я, перебивая спор пекаря с женой.
— А? — вытаращились они на меня.
— Собака, — повторила я. — Щенок, с которым возилась ваша дочь.
— Да кто его разберет… — пожал плечами пекарь. — Это у Эрлена спросить надо, он про собак все знает.
— Какого еще Эрлена? — насторожилась я.
— Ну, постояльца соседского, — пояснил пекарь удивленно.
— А давно он тут живет? — След, вроде бы остывший, вновь потеплел.
— Да уж который год… — Пекарь посмотрел на жену. — Наша-то дочка еще пеленки пачкала, а он уж был. Тому, стало быть, лет семь, а то и больше.
— Кто такой, чем занимается? — Я напряглась. С чего я взяла, что виновный обязательно должен быть чужаком? Если не зацикливаться на этом предположении… — Фамилия?
— Да разве разберешь, кто такой… Фамилию он не называл вроде, а никто не спрашивал. На кой она нам? — Пекарь почесал в затылке. — Говорил вроде, что его из студентов выгнали. Я ж говорю, он все с живностью возится, с собаками, кошками, лечит их, даже денег с хозяев не берет. тут Собачником прозвали.
— А живет на что? — задала я резонный вопрос.
— Должно быть, родители присылают, — вздохнул пекарь. — Ну и подрабатывает, где может, нам вот иногда дрова колет, кое-как на жизнь хватает, надо думать.
— Он все еще здесь? Жив?
— А что ему сделается… Вчера вроде его видели, так, мать? — Пекарь снова покосился на жену в поисках поддержки.
— Видели, — подтвердила та и снова замерла.
— Хорошо. — Я встала. — Объясните, как пройти к этому Эрлену. Лауринь, не стойте столбом, за мной, живо!
Неизвестный Эрлен обитал совсем рядом, через улицу. На стук дверь открыла средних лет женщина, на вопрос о своем квартиранте указала нам лестницу, ведущую наверх, и тут же потеряла к нам всякий интерес. Должно быть, гости к Эрлену ходили часто.
— Не заперто! — откликнулся на мой стук в очередную дверь приятный мужской голос. — Входите!
Я воспользовалась приглашением и оказалась в довольно просторной, бедно обставленной комнате. Узкая кровать, стол, стул, самодельные полки на стене — вот и вся мебель. Стол был заставлен разномастной посудой, наводившей на определенные подозрения. Пахло чем-то очень знакомым, но чем именно, я пока понять не могла.
— Вы — Эрлен? — спросила я, не тратя времени на приветствия.
— Да, — улыбнулся тот. Он оказался довольно высоким светловолосым юношей, скорее худым, чем стройным, с удивительно изящными для мужчины кистями рук. Я не удивилась бы, услышав о его дворянском происхождении: физиономия у него была вполне породистая. — Что у вас случилось?