— А кто, кстати, проживает рядом с Катковской? — с серьезным видом поинтересовалась Марина. — Чья фамилия значится у тебя в списке, Валь?
— Фамилия-то есть, да не про твою честь, — сообщила ей Капустинская, вынимая из пачки у Бориса «пегасину» и прикуривая — свои у нее кончились. — Пенсионер там живет. Авилов фамилия. Внучку его, что ли, изображать будешь? Которая помойное ведро выносит? Тогда на хрена мы дырявили твою сумку? Надо было искать пластмассовое ведерко и вмонтировать аппарат в него.
— Хороша же она у нас будет, — Борис снова рассмеялся своим деревянным смехом, который уже не раз вызывал у Маринки раздражение. — С помойным ведром с дыркой! Вы, бабенгаген, думайте лучше. А то, мол, мы разведчицы, мы — абвер…
— Молчать, телятина! — гаркнула Валентина, вставая из-за стола в полный рост. — Кто здесь главный? Или ты, Боря, забыл, что это я тебя — а не твое вонючее командование — работой обеспечила?
У Бориса от злости на шее морскими канатами проступили вены. У них с Валей временами прослеживалась легкая взаимная неприязнь — как и у всех, впрочем, старых знакомых по двору, накопивших в душе за долгие годы общения кучу самых разнообразных претензий по отношению друг к другу. В основе же их трений, скорее всего, лежало древнее, как мир, желание первенствовать.
— Если вы скажете еще хоть слово, — произнесла Марина, тоже вставая из-за стола, — то я просто-напросто уйду! Вы несете такую ахинею и оба так распалились, что мне кажется, будто я единственная, кого занимает дело Кортнева! Вы уж как хотите, а я буду действовать по наитию — то есть как Бог даст. Встану у мусоропровода, буду курить и в случае чего скажу, что дедушки не оказалось дома. Проще не бывает! И ещё — не желаю, чтобы Боря меня страховал: он не охранять меня будет, а сковывать. Пусть сидит в машине у подъезда и ждет.
— Дура, — одновременно сказали Валя и Борис, но потом крепко задумались над словами компаньонки — в самом деле, трудно было предположить, что Кортнев сразу же станет подозревать в дурном умысле красивую девушку, застав ее случайно на лестничной площадке, а уж тем более кидаться на нее с кулаками.
— И ведра мне никакого не надо, — бросила Маринка, отметая брезгливой улыбкой прежние рассуждения компаньонов. — Скажу Кортневу, если он, разумеется, меня о чем-нибудь спросит, что жду дедулю, — и пусть он себе думает, что хочет.
— Он тебе придумает… — Борис снова сделался союзником Капустинской и вдруг вспомнил, что Валя предупреждала: вице-президент — мужчина очень сильный и никого не боится — даже своей змеюки-жены.