— Какое тело? О чем вы говорите?
Его посадили в экипаж, так ничего и не объяснив, и Гиссинг шумно вздохнул, откидываясь на сиденье из затхлой кожи. Он закрыл глаза и не открывал их, пока экипаж не остановился; дверь быстро распахнулась, он увидел, что находится в небольшом дворе, и услышал чей-то возглас: «Пускай проходит!» Трое полицейских ввели его в здание из темно-желтого кирпича, где он оказался в узкой комнате, освещенной чередой газовых рожков. Перед ним стоял деревянный стол, покрытый грубым полотном. Что лежит на столе, он уже знал, знал до того, как детектив Пол Брайден сдернул покрывало. Часть лица была обезображена, голова неестественно вывернута, но Гиссинг узнал мертвую сразу: это была молодая женщина, открывшая ему дверь дома на Уайт-кросс-стрит, когда он искал жену.
— Вам знакомо это лицо?
— Да. Знакомо.
— Попрошу за мной, мистер Гиссинг.
Он поддался искушению и взглянул на нее еще раз. Глаза, ранее устремленные на обитель аналитической машины в Лаймхаусе, были теперь закрыты; но на лице, застывшем в смертную минуту наподобие иероглифа с гробницы, читались жалость и смирение. Брайден повел его по ярко освещенному коридору; в конце коридора была зеленая дверь, и прежде, чем тихонько постучать, Брайден прокашлялся. Ответа на стук Гиссинг не услышал, но Брайден открыл дверь и внезапно подтолкнул его вперед. Он очутился в комнате с решетками на окнах; за письменным столом сидел еще один полицейский, и он жестом пригласил Гиссинга сесть напротив.
— Известно ли вам, что такое голем, сэр?
— Мифическое существо. Кажется, что-то вроде вампира.
Его перестало удивлять происходящее с ним, и он ответил автоматически, как школьник на уроке.
— Совершенно верно. Но мы с вами не из тех, кто верит в мифические существа, правда?
— Надеюсь, что нет. Однако могу я узнать вашу фамилию? Так будет легче разговаривать.
— Моя фамилия Килдэр, мистер Гиссинг. Вы, насколько я знаю, родились в Уэйкфилде?
— Да.
— Но в вашей речи не слышно местного акцента.
— Я образованный человек, сэр.
— Истинно так. Ваша жена, — Гиссинг не услышал никакого особенного ударения на последнем слове, — сказала нам, что вы написали книгу.
— Да. Роман.
— Может быть, я его видел? Как он называется?
— «Рабочие на заре».
Килдэр взглянул на него жестче.
— Вы, наверно, социалист? Или член Интернационала?
Полицейский инспектор пытался увидеть некую мятежную связь между Карлом Марксом и Джорджем Гиссингом и даже в тот момент еще не исключал возможности некоего революционного заговора.
— Я не имею ничего общего с социалистами. Я реалист.