Когда он разделся, она не шелохнулась, чтобы приблизиться к нему.
— Позволь, я помогу тебе, — сказал он ласково, расстегивая сложные застежки ее черного платья. Под ним были только белые девичьи трусики из хлопка и лифчик. В этот момент она вдруг показалась ему очень беззащитной. Когда он раздел ее, Пич потянулась к нему и поцеловала. Обнаженные, они легли на ковер у камина. Огонь в нем уже погас, но тлеющие угли отбрасывали блики на ее золотистую кожу и делали ее похожей на дитя Солнца. Она не касалась его, просто тихо лежала и пристально смотрела на него своими огромными светящимися глазами, осознавая всю значительность момента.
Он нежно гладил ее, дрожа от страсти, лаская ее мягкий живот и шелковистые волоски ее лона.
— Ты уверена, Пич, — прошептал он, целуя ее грудь, — ты уверена, что хочешь этого?
— Да, — выдохнула она. — Конечно, да, Гарри. Именно этого я и хочу.
Ночью лицо Гарри было совсем другим. Она помнила, как оно передернулось, будто в агонии, в последние мгновения их страсти. Пич не закрывала глаз, желая навсегда запомнить их первую ночь. И если чувства, которые она испытывала, были не такими сильными, как у него, Пич объясняла это тем, что была девственницей.
Гарри был поражен.
— Почему ты не предупредила меня? — простонал он после.
— Но я думала, ты знаешь, — сказала Пич, сердясь, что он мог думать иначе. — Я не занимаюсь этим с каждым вторым.
— Конечно, нет, — произнес он с покаянным видом. — Я не это имел в виду. Я был бы более осторожным с тобой.
— Ты думаешь, у меня будет ребенок? — спросила Пич.
Гарри рассмеялся.
— Нет, — сказал он ей, — не будет. Кстати, совсем неплохая вещь.
— Я не хочу ребенка, — сказала Пич, целуя его в шеку. — Я хочу только тебя.
Он тоже целовал ее.
— Я уже твой.
— Не совсем так. Я хочу, чтобы мы поженились.
Гарри рассмеялся.
— Так лучше, чем супружество, — мы бы только быстрее наскучили друг другу.
— Как с Августой?
— Давай не будем говорить об Августе. Поговорим лучше о нас с тобой.
И он принялся осыпать ее поцелуями. Пич стала более дерзкой на этот раз и провела рукой по всему его телу.
— Какой он другой, — с удивлением сказала она, сжимая рукой его мужской орган и чувствуя, как пробуждает его к новой жизни.
— Ты не для меня, и ты знаешь это, — сказал тогда Гарри и потянул ее на себя.
Его руки скользнули по чистым линиям ее спины и бедер.
— Ты чересчур красива, Пич де Курмон, ты слишком молода и слишком увлекаешь меня.
Сейчас, наблюдая за спящим Гарри, Пич подумала, что запомнит его навсегда именно таким.
— Ты на меня смотришь, — укоризненно сказал Гарри, просыпаясь.