Мы дружно вопрос проигнорировали.
-- Я хочу вам помочь, -- я взяла руки Одрина в свои. -- Я воин. И не стану сидеть ни за чьими спинами. Даже за такой надежной, как твоя, -- закончила шепотом.
-- Я не прошу тебя сидеть за моей спиной. Я просто хочу, чтобы ты не срывалась сию же минуту, -- тихо ответил он. -- И, кстати, хочу сыграть свадьбу до того, как ты умчишься в этот проклятый Сатвер.
Птенец распушился, встрепенулся и прислушался:
-- А меня... меня позовёте?! -- возбужденно требовал он. -- Ну, я не буду много есть, пра-авда...
Помешались они все с этой свадьбой. Я лишь вздохнула, сползая на пол и освобождая дергающийся симуранов хвост. Бедняга с радостью подергал им, убедился, что с хвостом всё в порядке, и обвил им мои ноги. Ну так, чуть-чуть. Чтоб Алиелор не ревновал, но всё же.
Сианн замел под кровать осколки кувшина и взял в руки лютню.
Тотчас же Симург требовательно на него глянул:
-- А... Спой что-нибудь...
-- Что именно?
Я оглядела себя и хмыкнула: вид... вот только для невесты... Особенно бинты.
-- Я не срываюсь, до утра... во-первых... а во-вторых... Одрин, ну разве это важно: жена я или нет? Я все равно... все равно очень тебя люблю.
-- Для меня -- важно, -- он серьезно посмотрел мне в глаза. -- Я, знаешь ли, страшный собственник...
Потом повернулся к птице и торжественно пообещал пригласить ту на свадебную церемонию. Сианн же заиграл негромко:
-- Мне ветер северный спел песню о тебе.
Позволь ее мне повторить теперь.
Прости за дерзость слов и за сиянье глаз --
Все ветер, негодяй, ты мне поверь!
Явился он в ночи, ворвался сквозь окно,
Уселся у камина предо мной.
Сидел, смотрел, как будто ждал чего,
Схватив запястье легкою рукой...
Симуранчик внимал, задумавшись: интересно, а каково это вообще -- полюбить? Вот он почему-то пока пролетел мимо этого... Но довольное мурлыканье "уррр-уррр", зародившееся глубоко внутри серебристого тела, попадало в такт музыке.
А я молчала. В горле застрял комок, даже дышать было трудно, не то, что говорить.
Одрин с пониманием посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся. Потом тихо сказал, повернувшись к Сианну:
-- Сын, прости меня. Я был полным идиотом.
Сианн кивнул, не прерывая пения, глядя на огонь, танцующий фарандолу в камине:
-- ..."Ну, что, дружок, -- спросил он, наконец, --
О ней все грезишь тихо по ночам?"
"О ком о ней, что знаешь ты, певец?"
И холод по моим прошел плечам.
Но ветер рассмеялся мне в ответ,
И лютню взял, запели девять струн.
Слилось все в танец бешеный вокруг --
И треск огня и строки древних рун,