— Куда мы едем? — спросила Ханичайл.
— В самый красивый дом, — тихо ответил он. — Чтобы показать тебе причину, по которой я никогда не смогу попросить тебя разделить мою жизнь.
— Алекс, не надо, — попросила Ханичайл, внезапно испугавшись. — В этом нет нужды. Ты знаешь, что я люблю тебя. Меня не беспокоят твои секреты. Пожалуйста, не поедем туда.
— Мы должны, — ответил он. — Ты должна увидеть собственными глазами результат моей победы.
Они ехали в тишине по извилистой дороге, через холмы, покрытые виноградниками, через маленькие деревушки, пока наконец Алекс не сбросил скорость и не свернул на песчаную дорогу, ведущую вверх и окруженную с двух сторон тополями. Виноградники застилали холмы, то там, то сям попадались оливковые и апельсиновые рощицы, и среди них, наверху, стоял чудесный дом.
— Это вилла д'Омбруско, — сказал Алекс. — Дом теней. Он когда-то был моим домом, и это место я любил больше всего на свете. Я думал, когда покупал его, что Господь подарил мне самое красивое место, чтобы я там провел жизнь до конца своих дней.
Домоправительница, пожилая улыбчивая женщина, одетая в черное, распахнула дверь.
— Ах, синьор, — сказала она, — как я рада снова видеть вас.
— Как дела, Ассунта? — спросил Алекс, входя в прохладный, мощенный плитами холл.
— Как всегда, синьор, — ответила домоправительница. — Грех жаловаться. Возможно, синьорина хочет что-нибудь выпить? — Она улыбнулась Ханичайл. — Дорога была долгой, а сегодня очень жарко. Я только что приготовила свежий лимонад.
Она провела их в красивый салон с антикварной мебелью и уютными софами. Французские окна открывались на устланную плитами террасу, увитую виноградной лозой и заставленную столиками и металлическими стульями с разноцветными подушками. Внизу под тенью старого оливкового дерева был внутренний дворик; из головы каменного Бахуса с приятным журчанием в чашу текла вода.
— Теперь я понимаю, почему ты так его любишь, — сказала Ханичайл.
— Любил, — поправил ее Алекс. — Сейчас это монумент моей пагубной власти.
— Я сказала синьоре, что вы здесь, — сообщила Ассунта, входя с подносом, на котором стояли кувшины с лимонадом и два высоких стакана с звеневшим в них льдом. Бросив взгляд на Ханичайл, она поставила поднос на стол. — У нас редко бывают гости, — сказала она с сожалением. — Только иногда синьор.
Раздался звук шагов, и Алекс быстро поднялся, бросился к двери, чтобы встретить женщину, прижал ее к себе, поцеловал в обе щеки и, взяв за руку, подвел к столу.
Она была болезненно худой: красивая женщина с распущенными черными волосами и бледным лицом. Она с трудом шла, опираясь на руку Алекса и тросточку. Ханичайл заметила, что она прекрасно одета и на ее пальцах сверкают бриллианты, а на шее нитка жемчуга. Когда они подошли ближе, женщина не поздоровалась с ней и даже не заметила. Ханичайл обратила внимание, что взгляд больших черных глаз женщины ничего не выражал.