– А теперь раздень меня!
Аликс потянулась трясущимися руками к узлу дорогого галстука и начала его развязывать. Пальцы ее плохо слушались. Из-за высокого роста Ричарда ей приходилось приподниматься на цыпочки и прижиматься голыми грудями к его сорочке. Наконец узел развязался, и он удовлетворенно сказал:
– Продолжай, крошка.
Аликс стала расстегивать пуговицы на сорочке, влажной под мышками от пота. Затем она медленно сняла с него пиджак, отстегнула запонки и стянула сорочку, чувствуя, как напрягаются мускулы его сильных волосатых рук. Ричард шептал ей на ухо:
– Я не потерплю жалоб, крошка! Ты должна покорно выполнять все, что я скажу. Тебе придется не сладко, когда я засажу тебе свой член по самый корешок. Он стоит так, что можно повесить на него пиджак.
Стараясь не смотреть на его ухмыляющуюся физиономию, Аликс прижалась к нему, желая ощутить его крепкую мужскую плоть внутри себя, заполнить свою пустоту его твердью. Ее упругая голая грудь терлась о его мощную грудь, а головка его члена упиралась ей в пупок. Аликс запустила руку ему под брюки, но он грубо оттолкнул ее, воскликнув:
– Сбавь обороты, крошка! Я велел тебе только раздеть меня!
Она расстегнула пояс его брюк и дернула за язычок молнии. Толстый петушок уперся в ткань трусов «Калвин Кляйн». Аликс присела на корточки и, сняв с Ричарда носки, ботинки и брюки, потянулась дрожащей рукой к трусам.
Ричард сжал ей запястье:
– Не терпится пощупать его, крошка?
Аликс закивала, отчаянно мыча и роняя со лба капли пота. Ее серебристые локоны спутались и прилипли к шее и плечам. Щеки пылали, соски встали торчком, по ложбинке меж грудей струился пот. А рот был забит ребристой резиной до самого горла.
Аликс привстала и потерлась о бедро Ричарда низом живота. Взгляд ее прилип к его оттопыренным трусам. Она изнывала от вожделения, ее трясло.
Ричард отстранился:
– Проси! Умоляй меня, сучка!
– М-мы!
– Плохо просишь, глупая корова. По-моему, ты его совсем не хочешь. Что ж, придется мне самому себя удовлетворять. Но не вздумай мне помешать!
Аликс закивала, тряся мокрыми спутанными волосами и тесемками искусственного пениса.
– Нет, я тебе не верю, стерва! Придется нейтрализовать тебя! – зловеще прорычал Стенли.
В следующее мгновение он развел ей руки в стороны и сделал подсечку. Она больно шлепнулась задом об пол, и сознание ее померкло. Когда Аликс пришла в себя, то обнаружила, что ее левое запястье привязано ремешком к левой лодыжке, а сама она сидит, наклонившись вперед. Точно так же были скреплены и симметричные части правой половины ее тела, а через ремешки пропущена рукоять метлы. При этом ее ноги были широко раздвинуты.