— Конечно! А как вы думаете? Ведь вас могут убить. А там, в этой Италии… тоже?
Он улыбнулся и ласково откинул густые волосы у нее со лба.
— Надеюсь, этого не случится. Я всегда умел постоять за себя.
— Но вас не будет несколько месяцев! — простонала она. — И вы должны плыть морем и можете упасть в него и утонуть?
— А вот этого уж определенно не случится! — заверил он ее со смехом. — Хотя, признаюсь, моряк из меня никудышный. Я всегда предпочитал твердую землю.
— Почему же вы не любите плавать на корабле? — спросила она с интересом.
Он с преувеличенным ужасом показал рукой на горло:
— Тошнит. С того самого момента, как ступлю на палубу.
— Думаю, со мной бы этого не случилось, — сказала она задумчиво. — Хотя я никогда не всходила на борт.
— И не надо. Оставайся на суше.
Однако она некоторое время еще пребывала в задумчивости, а потом с загадочной улыбкой произнесла:
— Все же я хотела бы побывать в открытом море.
С этими словами она вновь улеглась и стала гладить его грудь, играя завитками волос на ней. Ее по-прежнему восхищало и удивляло его мускулистое тело, все-все: изящные, на удивление небольшие руки, длинные тонкие пальцы, развитая грудь, плоский живот и сильные ноги.
Ее руки уже скользнули ниже, к его животу, и еще ниже, где уже вздыбилась жаждущая плоть. Тогда бездумно, не размышляя о том, что делает и как выглядит при этом, она приподнялась, опустилась на него сверху и со стоном приняла его в свое лоно.
Не без радостного удивления она ощутила, что способна управлять своими движениями и эмоциями — замедлять или ускорять темп, изменять направление.
Он тоже не оставался безучастным. Его пальцы и губы ласкали ее грудь, ноги тоже пришли в движение.
Их совместный ритм все убыстрялся и убыстрялся… И вот со счастливым стоном она опустилась на него ослабевшим телом, а он продолжал гладить ее влажную спину, плечи и шею.
— Как все странно… — задыхаясь, пробормотала она, уткнувшись ему в ключицу. — Кажется, это не я, а кто-то во мне… Почему так?
Он слегка приподнял ее голову, взглянул в потемневшие глаза.
— У тебя врожденный дар любви, — тихо, словно по секрету, сказал он. — Это дается далеко не всем.
— О, я всегда чувствовала, что в чем-то должна быть счастлива, — прошептала она. — Но не знала, что в любви.
Она снова осторожно приподнялась и легла с ним рядом, положив одну руку ему на грудь. Они долго лежали молча, вероятно, она скоро уснула.
Кейто размышлял о своем решении ехать в Роттердам. Про Италию он сказал Фиби из соображений секретности. Оно было импульсивным, это решение, и его принял прежний Кейто, Кейто, не знавший любви и привязанности к семье, к своим женам. Теперь же, в эту минуту, глядя широко открытыми глазами в темный потолок, он бы еще хорошенько подумал, прежде чем вызваться в такую поездку. Потому что и в самом деле не хотел покидать свой дом на неопределенное время, в течение которого не сможет видеть, ощущать, любить эту умную, наивную и неловкую девочку… эту жрицу любви.