— Да.
— И вы знаете, как она погибла?
— Да, я читал в газете.
Лейтенант посмотрел на Тализа. Спокойные, терпеливые глаза. Чуть расширенные зрачки. Крупные кисти рук, неподвижно лежащие на белесо-голубых джинсовых коленях. Только что у парня умерла девушка, а он и рыжей бровью не ведёт.
— Вы долго встречались?
— Нет, недели две.
— Какие у вас были отношения?
Христос медленно пожал плечами и посмотрел прямо в глаза Миличу:
— Она нравилась мне. Я мечтал снять с неё груз.
— Что?
— Снять с неё груз. Так мы в Синтетической церкви называем приобщение к истинной вере.
— А, вы принадлежите к Синтетической церкви? — спросил лейтенант и подумал, что он невнимателен. Он сразу должен был понять, что перед ним синт. Хотя бы по глазам. Спокойствие, принесённое их снадобьем. Как оно у них называется? Ага, христин.
— Да, — ответил парень. — И родители и я. Я надеялся, что помогу и Лине снять груз.
— Вы давали ей христин?
— Нет, мистер Милич. Вы не понимаете. Мы никого не обращаем в нашу веру христином. Христин для нас — как молитва. А у Лины не было веры. Я ей рассказывал о нашей церкви, как она снимает груз с души и сердца и приносит гармонию.
— Она слушала?
— Да, ей было интересно. Она не уставала расспрашивать меня о нашей вере.
— В тот вечер, когда она погибла, у вас было назначено свидание?
— Да, накануне мы договорились встретиться.
— Накануне? Это седьмого декабря?
— Верно.
— В каком она была настроении?
— В обычном. Посмотрит на меня, рассмеётся и спросит: «Ну, Брюс, неужели ты всегда будешь таким серьёзным?» — «Если не потеряю веру, — отвечал я ей. — Это ведь не серьёзность, Лина. Это гармония». — «А что такое гармония?» — спрашивала она. «Ты этого не понимаешь, пока на тебе груз, — отвечал я ей. — Груз — это бремя эндокринного испытания, посланного нам небом. Бремя злых страстей. Сними груз — и ты воспрянешь. И вместо груза почувствуешь гармонию».
— Она говорила вам, что её мать тяжело больна?
— Да. Мы договаривались, что на следующей неделе съездим в Шервуд. Она говорила, что мать страдает и ей нужна вера и помощь.
— Вы знали, что делает Лина в Лейквью?
— Нет, точно не знал. Она как-то сказала, что работает там стенографисткой.
— И вы не расспрашивали её подробнее?
— Нет, мы, синты, нелюбопытны. Излишняя, суетная информация делает достижение гармонии и удержание её более трудным.
— Спасибо, мистер Тализ.
— Пожалуйста, — сказал молодой человек, вставая.
Он достал из кармана металлическую коробочку с выдавленным на ней распятием, сдвинул крышку, высыпал на ладонь два белых шарика, привычным движением бросил их себе в рот и вышел из комнаты.