- Хорошо... Это - слова бойца. Уважаю... – Николай вытащил из-за спины, из-за брючного ремня, «макаров». – Держи.
Андрей машинально взял тяжёлый потёртый пистолет. Тот был тёплым, и удобно лёг в ладонь.
- Зачем?!
- Пригодится. Тогда слушай внимательно. Найди генерала Дудаева – как хочешь, найди – и застрели. Застрели как бешеную собаку, без всяких сожалений. И любого из этого списка – чем больше, тем лучше - тысячи жизней спасёшь. Горбатого и ЕБНа не предлагаю – их тебе не достать... Не решишься стрелять этих тварей – никто тебя не осудит. Их всё равно убьют потом другие люди – правда, слишком поздно. Но в любом случае – волына пригодится.
Далее. Главное – ты сам уходи. Пытаться предотвратить, обращаться к чиновникам, военным и комитетчикам – можешь даже не пробовать; тебе никто не поверит и сочтут психом – а когда поверят, будет поздно. Да и слишком много прикушенных. Комитетчикам особенно не верь – они люди подневольные и дисциплинированные, только всё испортишь. Вообще больше в государство не верь, у него впереди тяжёлые времена - рассчитывай только на себя. Государство же тебя сдаст.
Запомни: не верь никому; не верь, что как-нибудь всё обойдётся. Человек склонен к самоуспокоению – не забывай об этом.
Далее. Когда у чичей начнутся первые намёки на «пробуждение национального самосознания», попытайся уговорить людей уходить. Пока они крови не попробовали. И сам уходи – немедленно - и своих уводи... Всё, игры кончились – теперь только сам за себя!!!
Андрей грустно усмехнулся, замотал головой, и сунул пистолет обратно Николаю.
- Перестань, Николай. Что за ребячество – с пистолетиком бегать... Там будут пулемёты и танки – куда уж тут с пестиком... Уберёшь одного – придёт другой. Смерть ведь не в оружии – а в людях; и даже не в конкретных людях - а в идеях, которые в головах, в миллионах голов одновременно... Да и сам знаешь – глупость это, стрелять из пистолета в прошлое...
- Возьми! Кому говорят - пригодится!
- Стрелять бесполезно. Надо драться за умы людей, – в глазах Андрея сверкнуло неожиданное упрямство. - Я должен объяснить людям, чем всё кончится. Ведь они просто хотят лучшей жизни – и ни за что бы не ввязались, знай, чем оно обернётся.
- Вот умный ты человек, Андрей. Зачем глупости тогда говоришь? – Николай печально обнял руль, с сожалением глядя на Андрея. – Ты хочешь людей переделать?! Наивный... Поверь, там некому проповедовать. Ты же не с людьми будешь говорить – а с программой. Со взбесившимся мещанством, прикусившим людей. Представь толпы журденов – притом уверенных, что ты стоишь у них на пути; уверенных, что это ты персонально виноват в том, что они едят щи, а не фуа-гра, и что перед ними, такими возвышенными и благородными дворянами духа, быдло шапки не ломает. Они же уверены, что их персонально ничего плохое не коснётся... Я-то знаю. Сам был - если не таким, то среди таких. Это лечится только кровью; в лучшем случае - чужой кровью... Но стрелять ты не хочешь. Значит - ты обречён.