– Вы циник, Струге. Цинизм – не самый лучший способ заслужить уважение руководителя. А вы циник! Уверен в том, что вы, учуяв запах цветов, всегда вертите головой в поисках гроба!!
Уже почти выйдя в приемную, Антон опять был вынужден вернуться в кабинет.
– Помните, я говорил вам о «медвежьем поцелуе» Лукина? Я горю от горя, чувствуя, что вы так и не поняли, почему я не позволил Лукину пометить себя таким образом. Этот поцелуй не отмывается ни скипидаром, ни водкой, Виктор Аркадьевич. Пусть Левенец вместе с судьями по гражданским делам рассматривает аресты по делам уголовным. Начальнику виднее. Только теперь я точно знаю, кто принял решение и отдал приказ о том, чтобы кинуть молодого судью Левенца под танки.
Обычно в таких случаях пишут, что «он вышел, хлопнув дверью так, что осыпалась штукатурка». Антон Струге вышел из приемной председателя Центрального суда, мягко притворив за собой дверь. Как он делал это всегда.
А потом, стесняясь щелкать фольгой валидола при Алисе, попросил девушку сходить и принести воды для кофе.
Ничего в этом здании не менялось с того самого момента, когда он пришел сюда десять лет назад. Поэтому Антон Струге и не рассматривал подобные разговоры как события, которые могут повлиять на его жизнь. Все было как обычно. Одни давили, другие падали и терпеливо слушали стук шагов на своей спине, третьи пытались сдерживать вражескую хватку у самого своего горла. Все настолько привычно, что можно даже с точностью до минуты предугадать последующий таран. Этот маленький мирок, в который многие по собственной глупости засовывают свою голову, чтобы полюбоваться его красотой и внешним шиком, беспощаден и бесчеловечен до безумия. Тут не хватает места всем, и даже те, которые занимают свою нишу, постоянно боятся совершить ошибку и вылететь из нее. Парадокс заключается в том, что все понимают – нет мирка более бессердечного, но, однажды оказавшись втянутым в него, никто не желает выбираться из него по своей воле.
Все шло своим чередом, не меняясь даже в нюансах. Единственное, в чем было отличие между последним временем и первыми днями работы – это валидол. Все чаще и чаще теперь приходилось отсылать секретарш за водой, делами, бланками... Куда угодно, лишь бы они не слышали этого омерзительного треска разрываемой фольги на бластере валидола. Никто не должен видеть, какой ценой тебе дается твой цинизм...