Раз такое дело, Михеич готов. Он государственным делам помогал и в тридцатых, когда на соседей в НКВД бумаги писал, и в пятидесятых, когда на тех же соседей, к тому сроку вышедших, писал снова. Сейчас хуже. Зрение не то, издали не разберешь, на кого писать, слух подводит, сквозь стены уже не так слова слышатся. Все более голоса. Мол, «в трубу вынести, а дальше видно будет»... Особенно хорошо бесов слыхать после второй. Кажется, еще чуть-чуть, и увидит. Но... не хватает. Пенсия не та.
– Слушай, гражданин следователь, – старик наконец-то присел и поставил между собой и гостем пепельницу. – Слушай, запоминай и записывай. Память у меня уже не та, а потому сейчас скажу, а через час забуду. Пиши быстро, на ходики не отвлекайся.
Кряжину такой расклад не понравился. Сразу как-то возникли сомнения, что он выбрал нужного для следствия человека. Но вскоре Макар Макарович его сомнения рассеял, так как слово в слово повторял то, о чем говорил несколько дней назад у рокового джипа. Кряжин писал, представлял себе картину происходящего и ни разу не усомнился в том, что какой-то эпизод логически выпадает из цепи событий.
Серый верх, черный низ... Кроссовки черные...
– Точно кроссовки?
– Слово! Сейчас в таких молодежь гарцует. Выбрался он, значит, из трактора и стал вытягивать портфель.
– А что значит – «выбрался», Макарыч? Он в джип полностью проник?
– Зачем – полностью? Ноги торчали. Вытянул портфель, прихватил его одной рукой с пакетом, постоял с минуту («Карманы чистил», – догадался Иван Дмитриевич) и быстро прочь пошел. Так и скрылся за углом – одной рукой держась за барахло, второй за нос.
– Не понял, – признался следователь. – Зачем он за нос держался?
– А я знаю? – возмутился старик. – Я, гражданин следователь, про что не знаю, про то не говорю. Это удел Верки Париж-Дакар.
– Кого?.. – не на шутку опешил Кряжин. Хотел прихлебнуть из стакана, но удержался, поставил на место.
– Из сороковой, – дед шмыгнул носом и полез в карман. Через секунду извлек синий клетчатый носовой платок размером с развернутый бланк протокола допроса и стал искать место почище. Нашел, проскрипел, убрал и лишь потом добавил: – Стерва, я те скажу, конченая. Первый враг следствию. Все события видит под разным углом, потому вводит сыск в заблуждение.
– Каждый человек имеет право на свою точку зрения, – Кряжин стал играть в игру, которую они любили со Смагиным. – И право ее высказывать.
– Дело не в точке. Дело в угле.
– Каком угле?.. – Кряжин поморщился и украдкой взглянул на часы. – Старик, ты попроще давай, поразборчивей. Сейчас уголь приплел, потом дрова рубить начнешь.