– Саня, ты помнишь, в девяносто шестом году мы работали по группе Доноева? Какого Доноева?.. Ну, как ты можешь так беззастенчиво тормозить, Саня?.. Это ишак из Махачкалы, который привез с собой двоих таких же, конченых, и разбойничали они на ветке «Тернов – Белогорск»! С ними мадам еще была, такая импозантная... Ты еще говорил, что если бы ей скинуть лет пятнадцать, а тебе пяток добавить... А-а-а. Вспомнил?! Так вот, их последнее дело сопряглось с «мокрухой», и терпилой там выступил некто Шарохвостов... А-а-а... Правильно, Шарохустов. Молодец. Видишь, вспоминаешь, если намекнуть. Так вот, у этого Шарохустова был брат, который работал в иркутской ментовке, во вневедомственной охране. Когда Шарохустова «замокрили», он приехал и стал вести независимое расследование. Вышел на эту Климакову... Какую Климакову? Ну, это та, которой если бы пятнадцать, а тебе пять... Видишь, память у тебя что надо! Так вот, когда он вышел на Климакову, выяснилось, что у нее в полюбовниках мусорок пригретый из ГУВД по фамилии... – Пащенко посмотрел в книжицу. – Гургулидзе Сергей Александрович. Вот они-то и схлестнулись на почве ревности и кровной вражды...
Не желая, чтобы его мысли сформировались в полный отстой, Струге поднялся и пошел на кухню инспектировать содержимое холодильника прокурора. Когда он вернулся, держа в руке бутерброд с ветчиной, вечер воспоминаний заканчивался.
– ...Так вот, этот Гургулидзе был рыж и ярок. В девяносто седьмом, как раз после этой разборки, он уволился и потерялся из виду. Что? Да, правильно, потерялся, потому что он на хрен никому не нужен был... Так вот, Саня, найди-ка мне установочные данные на этого бывшего оперка. Я хочу опровергнуть теорию о том, что все рыжие – счастливые.
Стерев со лба пот, Пащенко бросил книжку на столик и уставился на Струге усталым взглядом.
– В холодильнике еще есть пиво?
Грохот был такой силы, что Николай Иванович присел. Если бы при этом он держал руки перед собой, то мог вполне сойти за физкультурника, которому приспичило сделать зарядку в половине двенадцатого ночи.
– Поверь бывшему морпеху, Иваныч... – процедил сквозь зубы Ус, который был единственным среди людей Пролета, заскочивших в комнату после взрыва, кто сохранял самообладание. – Это ПТУРС...
– Какой птурс?! – Полетаев лихорадочным взглядом искал в комнате свою одежду. Оставаться во время таких событий в атласном халате он считал невозможным.
– Противотанковый ракетный снаряд, – прокомментировал свой ответ Усов. Свои обязанности охранника Полетаева он помнил очень хорошо. – Иваныч, быстро в подвал, к подземке.