Даже слепому было бы ясно, что письмо Кореневой и записка Цента написаны одной рукой.
– Завари-ка чайку, Ваня, пока я с дядей Максимом Обрезановым за жизнь побазарю.
«Дядя Максим» сидел в своем кабинете перед телевизором, равнодушно взирал на экран, где загорелый мачо занимался сексом с какой-то гавайкой, и чистил ногти ключом. Ключ подходил к замку в его «девятке», что стояла у райотдела. Еще когда я входил в здание, то положил ладонь на капот его машины. Тот был теплый, из чего я сделал вывод, что Обрезанов только приехал. Но почему он появился раньше обычного?
Ответ я получил сразу.
– Вчера вечером, после твоего ухода, звонили из ГУВД. Ты никому в ближайшее время на хвост не наступал?
– Я этим занимаюсь каждый день. А с какой стороны интересовались и кто именно?
Интересовался специалист отдела кадров и начальник уголовного розыска ГУВД. Очень странно. С чего бы это? Обрезанов знал ответ и на такой вопрос?
– Кажется, тебя решили забрать в ГУВД.
– Меня?! – я нервно хохотнул. – В качестве кого? На должность старшего оперативного дежурного? Звание не тянет.
– Старшим опером в оперативно-розыскное бюро.
Если после должности старшего оперуполномоченного тебе предлагают не место начальника уголовного розыска в одном из райотделов, а всего лишь опера в ОРБ, то значит, что руководство ценит тебя не как перспективного сотрудника, а как «пахаря». А между прочим, после стольких лет работы имею полное право выслушать вопрос: «Андрей Васильевич, у нас в ГУВД есть несколько свободных вакансий. Какую бы вы хотели занять?» Но мне никто и никогда не задаст такой вопрос. Причина тривиальна: три с половиной года назад я вдребезги разбил физиономию сыну мэра Кабардинска.
В один из прекрасных вечеров мы с женой прогуливались по улицам и, увлекшись беседой, не заметили, как на пути нашего следования возник светофор, красное око которого преграждало всем дорогу. Мы, конечно, не ступили бы на проезжую часть, если бы на тротуаре стоял народ в ожидании зеленого сигнала. Но время было позднее, и вокруг – ни души. Поэтому и мы стали переходить дорогу на красный свет. Я понял, как это иногда бывает опасно лишь тогда, когда завизжали тормоза.
Прямо перед нами замер «BMW», из окна которого высунулась круглая стриженая голова. Голова проорала, обращаясь почему-то не ко мне, что выглядело бы более солидно, а к жене:
– Ты че, сука? Нюх потеряла?!
Я попросил водителя остановиться у обочины, тремя ударами я сломал ему нос, выбил два зуба и отправил в состояние глубокого обморока, вызванного сотрясением мозга. Это я узнал на следующий день из диагноза, составленного врачом больницы. В этот же день к Петру Самойловичу, начальнику РОВД, прилетели боссы из мэрии с требованием расправы над ментом-беспредельщиком. Петр Самойлович вызвал на ток-шоу меня, где я разъяснил всем присутствующим свои права и обязанности. Венцом моего выступления стало обещание проделать то же самое с самим мэром, если тот позволит обратиться к моей жене так же, как и его сын. К чести Петра Самойловича, нужно заметить, что он меня отстоял. Человеку оставалось полгода до пенсии, и он знал, чем рисковал, однако достоинство мужика для него оказалось на первом месте. Вот с тех самых пор я и не слышу вопроса с предложением занять одно из вакантных мест.