Глаза ей жгли горячие слезы, а горло сдавило так, что было больно дышать.
– Нет, – прошептала она, – это мне повезло, как никакой другой женщине на свете. Я не хочу отворачиваться от тебя. Я хочу снова чувствовать себя любимой.
– Но я боюсь причинить тебе боль, Энни. Мне не хотелось бы все испортить.
– Возьми меня, Хэп, прямо сейчас, – произнесла она нежно.
– Ты не должна себя принуждать.
– Но я сама хочу этого.
У него так тряслись руки, что он не мог расстегнуть пуговицы на рубашке и был вынужден в конце концов стянуть ее через голову. Отвернувшись, он поспешно снял брюки, затем решительно повернулся, чтобы дать ей возможность, посмотрев на него, передумать.
– Как видишь, я весь покрыт шрамами, Энни, – пробормотал он. – Так что я далеко не красавец.
– А тебе и не обязательно быть красавцем, – она попыталась улыбнуться, но не смогла. – Мужчинам это и не нужно.
Он шагнул к ней, чувствуя, как часто бьется сердце, резкими толчками прогоняя кровь по жилам и отдаваясь шумом в ушах. Теперь ему не нужно будет любить ее ощупью в темноте. Он сможет видеть ее всю, любоваться ею, смотреть ей в лицо и знать по его выражению, доставляет ли он ей удовольствие.
Присев на край кровати, он протянул руку к простыне, чтобы сбросить ее с Энни, и она, закрыв глаза, выпустила ее из рук. Он лег рядом и, опираясь на локоть, склонился над ней, нежно провел рукой по ее лицу, отвел с него пряди светлых спутавшихся во сне волос. Ее опущенные веки были голубоватыми, а ресницы казались золотистыми на фоне матовой кожи лица. Затем он перевел взгляд ниже, на упругие, цвета слоновой кости округлости грудей, на гладкую эластичную кожу под ними, на плоский живот, и ему стало казаться чудом, что эта женщина принадлежит ему.
Он провел пальцем по мягкому розовому соску, отчего тот стал увеличиваться и набухать. Ее тело под его рукой напряглось и, казалось, завибрировало. Осторожно сдвинувшись вниз, он приблизил голову к ее груди и принялся дразнить кончиком языка набухшую пуговку, которая от этого стала еще более налитой и упругой. Энни судорожно глотнула воздух и, ухватившись обеими руками за его волосы, прижала его голову к груди и так и держала ее. Он не намерен был торопиться, ему хотелось близко узнать все ее тело, каждый его миллиметр, и все его покрыть поцелуями. Нежно сжимая сосок губами, он слегка покусывал его, затем начал жадно целовать. Ее живот под его рукой вздымался и опускался все чаще, все порывистее.
Бессвязное бормотание, которое она слышала от него ночью, и его поспешные и неуклюжие действия во время их ночной близости не давали ей оснований предполагать, что он способен возбудить ее до такой степени, как это удалось ему сейчас. Ей казалось, что все ее существо сосредоточилось там, куда прильнули его губы. Ее пальцы не переставая сжимали и отпускали его густые волнистые волосы, и она чувствовала, как внизу ее живота становится тепло и влажно. Как долго, как невероятно долго она не ощущала ничего подобного! И теперь, когда он сумел пробудить в ней желание, она сама стала его торопить.