Моментально сориентировавшись, я отвел голову в сторону!
За дверью раздался глухой хлопок.
Глазок мгновенно превратился в сквозную дырку, а на кухне крякнул, высыпая на пол землю и любимую Сашину фиалку, глиняный горшок…
Издав, каким я его себе представляю, предсмертное хлюпание, я грохнулся на пол. Хорошо грохнулся, стараясь стучать коленями и локтями как можно отчетливей. Чтобы тот урод за дверью понял, что не промазал.
Я лежал под дверью всего около минуты. Именно этого времени бестолковому киллеру хватило на то, чтобы прислушаться к тишине в квартире и исчезнуть из подъезда. Что за сволочи, а?! А если бы это не я, а жена к двери подошла? Или – ребенок? Понятно одно. Работал не профи – халявщик. Профессионал сидел бы в подъезде до упора, ожидая моего выхода из квартиры. Узнал бы меня, а после – два выстрела в левую половину спины, чтобы задохнулся и не орал. И следом – выстрел в затылок. Дело сделано, деньги получены, можно отваливать до следующего «заказа». А этот… пульнул в глазок и ушел, довольный. А если у меня привычка задницей к глазку приваливаться?
Кряхтя, я поднялся с пола и направился в кухню пересаживать фиалку в поллитровую банку. Сашка меня за нее получше этого киллера «замочит». Я и так уже черт знает сколько времени ее цветок не поливал. Кстати – полить нужно. Хорошо, что этот придурок напомнил…
Пащенко разглядывал глазок и изнутри, и снаружи, словно что-то от этого могло измениться. Потом рассматривал девятимиллиметровую пулю, угодившую в горшок.
– Ментов лучше не вызывать, – заключил он. – Пойдут слухи, что судья Струге на фоне собственного кризиса «дуру лепит», чтобы значимости себе придать. Кто поверит, что в тебя стреляли, когда ты смотрел в глазок, и после этого жив, как никогда? А затем заботливо пересадил герань в баночку, как ни в чем не бывало? Никто же не знает, что это только судья Струге способен цветами заниматься после того, как его только что едва не пристрелили.
– Это не герань. Это фиалка.
– А какая на хрен разница?! Разница только в том, что одна дает, а другая дразнится! Короче, судья, ты живучий, как кошка. Тебя даже прибить невозможно.
Захлопнув дверь, он прошел в комнату и сел на диван.
– Всех сил у нас – ты да я. Да мы с тобой. Ну, еще Пермяков, конечно… Этот, если его авантюрой не кормить хотя бы раз в месяц, зачахнет, как твоя герань. Я вот что думаю, Антон.
Из продуктов у меня было только полтора десятка яиц и полбулки засохшего хлеба. Стуча вилкой по тарелке, Пащенко пережевывал неподатливую корочку.
– Я думаю, пора тебе Гурона дразнить. Его нужно вывести из состояния равновесия. Пусть ошибется хотя бы один раз. Нам этого раза хватит.