Откинувшись на прежнее место, я закрыл глаза и улыбнулся. Действительно, зачем Саше знать обо всем этом? Вот только лицо…
– А насчет рожи скажешь, что подрался на улице с восемью мужиками. Они это любят. И даже жалеют, что не довелось посмотреть.
Это был лучший Новый год в моей жизни. Саша всю ночь держала меня за руку и слушала наглую ложь Пащенко о моих похождениях. О значимости процесса, который я провел где-то в Удмуртии, об удачном приобретении Рольфа и о том, как я ему надоел постоянным нытьем о жене. Так великолепен в собственной лжи Пащенко не был еще никогда. Саша удивленно раскрывала глаза и прижималась все теснее. Словно не хотела больше оставлять меня одного ни на минуту. Я обязательно расскажу ей правду. Когда заживут ссадины, сойдут синяки и перестанет болеть голова. Потом, когда почувствую, что вся эта история мне самому больше напоминает сон.
Рольфу эта кутерьма, напротив, была отвратительна. Он, обреченно рыча и нарезая круги по комнате, с неприкрытым неудовольствием наблюдал за нашей с Сашей близостью. Он ревновал, как человек. Ничего, скоро он поймет, как прекрасно жить в мире, где больше не будет утомительных поездок, незнакомых городов и сырых подвалов. Где тебя окружают любящие люди и уют. И тогда он станет защищать эту семью, не жалея живота. Это все будет, обязательно будет.
Выбритый, в белоснежной сорочке и ярком галстуке, я иду по коридору Областного суда. Идущие навстречу оборачиваются, чтобы навсегда запомнить запах одеколона «Темперамент» от Франка Оливье, которым пользуется судья Струге. Струге Антон Павлович, мировой судья Центрального районного суда. Я иду по коридору, приближаясь к дубовой двери с медной, до зеркального блеска начищенной табличкой – «Председатель Терновского Областного суда. ЛУКИН ИГОРЬ МАТВЕЕВИЧ». Улыбаясь одними губами, я здороваюсь с одной из тех, кто на коллегии повелась под лозунг «Долой СТРУГЕ!». Это ее право. Никто не может обвинить судью за принятое им решение, если не будет доказано, что он сделал это вопреки собственным убеждениям. Это относится как к процессам, так и поведению в жизни. Каждый вправе выбрать дорогу, по которой идти дальше. Поэтому удивленно-испуганный взгляд слабой женщины я встречаю улыбкой и здороваюсь первым.
Посетителей в приемной нет. Идут процессы. Я мигаю секретарю и берусь за ручку двери.
– Мне нужно предупредить! – шепотом останавливает меня секретарша.
– Я хочу сделать ему сюрприз. – Снова улыбаюсь и распахиваю дверь.
Если бы кто знал, как тяжело даются мне эти улыбки!
– Игорь Матвеевич! Еле прорвался к вам! Как вы выдерживаете такой темп работы? Я бы уже давно с ума сошел.