Перебинтованнная Пенелопа напряженно всматривается: на кого это произвело эффект?
Ни на кого, кроме строгой пожилой дамы Екатерины Михайловны, – бдительной матери Алексея Германовича.
Она удивленно поправляет очки.
Пенелопа, довольная произведенным эффектом, одернув юбочку, выходит из машины первая. От улыбки ее лошадиная челюсть смотрится и вовсе как физиономия старого мерина.
Пенелопу и Джулию оттесняют гости и цыгане, которые поют, подносят стопочку Ирине и Алексею Германовичу.
– Мама, это ты придумала цыган?
– Сынок, я же сказала, что мой подарок будет самый-самый! Я же перфекционистка!
Она целует Ирину, вглядывается, приветливо держа ее за руки:
– Так вот Вы какая, Ирина… Алеша, а вы пьяные, похоже. Надеюсь, от любви?
– Надейся. – Алексей Германович обращается ко всем. – Господа, мы сейчас будем. Мы немножко приведем себя в порядок…
Он уводит Ирину в дом.
Под балконом спальни скоро собирается пестрая толпа.
– Алексей! Алексей Германович, когда мы Вас увидим?
Молодая цыганка поет по знаку:
Яда сосница
Раскачалася,
Яда гожо тэрны чай
Навязалася…
Алексей Германович выходит на балкон.
– Друзья мои, я скоро! Продолжайте! Давайте сегодня оставим в стороне все условности!
Гости нестройно обратно направляются к столам:
– Жде-е-е-м!
Кто-то умничает:
– Ими овладела страсть. Она была безумна и внезапна…
Цыгане зажигают:
На камам мэ лэс,
Мэ камам ваврэс…
Умник оказался прав. Алексей Германович и Ирина целуются.
– Я хочу нового Егора, Алеша… Сегодня будет не твой день рождения, а день рождения нового Егора.
– Так быстро… Вот так вдруг… Почему ты не боишься? Я теперь боюсь всего на свете.
– Я исправлю его судьбу. У нашего Егора не будет лейкемии, его никогда не бросит мать, я найду ему хорошую любящую девушку… Как много я сделаю для него!
– А где буду я?
– Возможно, нам будет все равно. Ты согласен?
– Во имя сына, да.
И тихо засмеявшись, Ирина гладит себя по животу, словно там уже ребенок.
– Нам будет все равно, правда, Егор? Тсс… он говорит. Он отвечает: правда, мама… чистой воды правда…
– А еще что он говорит?
– Он говорит, что мы просто будем тебя любить и всё. Даже если ты будешь далеко-далеко…
– И даже вдруг с другой женщиной?
– И даже с другой. Что нам другая женщина, правда, Егор? Мы-то одни с ним. Других женщин может быть много, а мы с Егорушкой одни…
Алексей Германович слушает цыган.
– Хорошо поют, черти?
Вскакивает и натурально кричит от счастья, которое свалилось на него так внезапно, так нежданно:
– Хорошо поют, черти, слезу вышибают!
– А ты поплачь… А мы с Егором послушаем…
– Может быть, не надо, Ирина? Может подождать… Как-то сразу, вдруг…