Дюрелл встал и медленно пошел к пруду, где сидели мужчины. Один из верблюдов обнюхал его и захрапел. Мужчины обернулись. Человек в поношенном костюме медленно поднялся, шепнув что-то компаньону, тот закурил, следя за приближением Дюрелла.
— Приветствую вас во имя Аллаха, — произнес Дюрелл. Револьвер он спрятал. — Я нуждаюсь в пище и воде, и в транспорте до Тегерана.
Выглядевший посолиднее был одноглаз. Вместо потерянного глаза на лице его поселились жадность и порок.
— Вы англичанин?
— Американец.
— Откуда вы взялись?
— Я заблудился в пустыне. Моя машина сломалась. Я был слишком беспечен.
— Есть у вас деньги?
— Немного.
— Тогда добро пожаловать.
Дюрелл пока ничего не стал спрашивать про Таню. Он бережно напился воды из медного ковшика прекрасной чеканки, а потом потягивал маленькими глотками крепкий кофе из крошечной эмалированной чашки, которую наполнила ему женщина. Мужчины просто сидели и смотрели на него. Дюрелл поглядел на деревенские лачуги. Большинство домов были заброшены и полуразвалились, крошечные окошки распахнуты настежь, двери покосились. Он не мог заглянуть внутрь, но ничто не выдавало присутствия Тани. И иранцы не упоминали о ней.
— Это ваши верблюды? — спокойно спросил он.
— Они здесь уже были.
— Без хозяев?
Солидный мужчина пожал плечами. Его глаза сверкнули.
— Эти животные дорого стоят. Но мы не знаем, где хозяева. Очень странно. Мы спрашивали в гостинице, но никто про них ничего не знает.
— Из-за верблюдов вам ведь придется ехать медленней?
— Мы путешествуем с Аллахом. А у него свое время.
Дюрелл кивнул. Он знал, что торопить их бесполезно. Съел кусок жирной баранины и миску риса. Просто пища богов. Мужчины смотрели, как он ест, и толстый спросил:
— Вы из тех, кто раскапывает древности?
Дюрелл кивнул.
— Я отстал от других ученых.
— Вам повезло, что вы встретили нас. Аллах помог вам. Лишь немногие здесь проезжают.
Поев и выпив ещё три чашки арабского кофе, Дюрелл покопался в кармане своей потной рубашки и отыскал последние сигареты. Четыре штуки. Он пустил их по кругу, а последнюю протянул женщине, которая готовила. На той были чадра и черное платье, она явно была не из тех эмансипированных женщин, которые танцуют в ночных клубах Тегерана. Она в ужасе отшатнулась и толстяк с ухмылкой забрал сигарету себе.
— Сколько у тебя денег, американец?
— Достаточно, чтобы с вами расплатиться.
— Американские доллары?
— Есть немного.
— А твои часы?
— Ну, если настаиваете…
— Мы не жадные. Деньги и часы. Прямо сейчас.
Дюрелл сделал движение, при котором мужчины могли заметить его оружие, прикрепленное к поясу. Что-то промелькнуло по лицу толстяка. Худой араб глядел сердито. Тогда первый кивнул: