— Да, — откликнулся из темноты Варфоломеев.
— Вы понимаете меня?
— Да, — признался Варфоломеев.
— Ложитесь, вы еще пока больной. — Урса усмехнулась. — Идите, не бойтесь.
Варфоломеев затушил сигарету и лег на расстоянии от иноземного существа.
— Нате, — она протянула яблоко. — Меня теперь Синекура обхаживает. Синекура хитрый, он не лезет ко мне лапаться, как другие, он медленно приступает, исподволь. А я ему подыгрываю, Петрович, и знаете, почему?
— Почему? — слегка поперхнувшись, отозвался Варфоломеев.
— Он обещал меня в очереди подвинуть.
— В какой очереди?
— На гильотину.
Пора было кончать с логическим безумством, и землянин решил прояснить бестолковую мечту инопланетянки.
— Урса, гильотина — это мерзость, понимаешь, смерть, ничто, пустота, беспросветное отсутствие желаний…
— Смерть, конечно, дрянное состояние, — со знанием дела согласилась Урса. — Но Синекура говорит, что за минуту до смерти наступает настоящее, естественное — понимаете — безо всяких ухищрений счастье. А знаете, что такое счастье? — Варфоломеев затаился, ожидая вскрытия вечного вопроса. Счастье — это когда хочется жить.
Круг замкнулся, но Варфоломеев еще сопротивлялся:
— Но зачем тебе Синекура? Неужто ты в той прежней жизни, когда умирала, не убедилась, что это блеф? Ведь ты уже умирала? — Он непроизвольно перешел на «ты».
— Я — умирала, — будто вспоминая, пропела Урса. Но я не знала, что я обязательно умру, оттого и не было той драгоценной минуты.
— Ну так спроси у самоубийц.
— Спрашиваю, — тут же отреагировала Урса.
— Тут, в эксгуматоре, все самоубийцы? — соображая на ходу, спросил землянин.
Урса покачала головой, мол, чего разыгрываешь простачка.
— Чепуха!
— Смешной, — почти ласково сказала Урса. — Разве может быть правительственная политика чепухой? У нас демократическое общество, наша политика не нуждается в защите — ее выбрал народ. — Урса примостилась рядышком. — Вот я прилягу немножко, а потом пойду. Правда, куда я пойду? В ординаторскую? Там скучно, опять же, кто-нибудь придет, приставать начнет. Ой, пожалуй, нужно раздеться, как же я завтра вся мятая буду?
Урса встала и зашелестела белыми одеждами. Даже в лунном свете трудно было не видеть, как хорошо она устроена.
— Ты что, издеваешься? — для разрядки спросил землянин.
— Нет, я просто не хочу, чтобы помялось платье. — Она забралась под одеяло и положила ему голову на грудь. — Ой, у вас и справа сердце. Может быть, вы и вправду из космоса прилетели? А? Петрович? Ну что вы молчите, расскажите, какая она, ваша земля?
Варфоломеев идиотски молчал.
— Петрович, вы меня слышите? А интересно, какие дети у смешанных родителей — смертные или бессмертные?