После этого Антон долго размышлял, на ком ему жениться. Невест было четыре – Валентина, Нинкина сестра, две девчушки, которые в этом году кончали школу, и учительница из соседнего села Ольга Николаевна, на год Антона старше. Учительница забивала всех, и с ней соревноваться никто не мог, но когда Антон с бутылкой пришел к ней вести нужные разговоры, то она, опорожнив ее, выставила жениха за дверь, развылась на всю деревню, что жизнь ее порушилась, и буквально через неделю куда-то уехала, так что никто и не знал куда.
Малолеток в семейную жизнь председатель Перекуров регистрировать с Антоном отказался. Еще одну кандидатку, которая нацелилась было как-то с Антоном на ночь глядя слушать соловьев, Нинка и Валентина излупили так, что та на люди не показывалась с неделю, и Антон расписался в сельсовете с Валентиной.
Свою сестру, толстую, вечно злую Валентину, Нинка не любила. Даже не столько не любила, просто не было у них никаких общих дел. Валентина и жила-то от них отдельно, в доме отца, который остался после того, как тот уехал неизвестно куда. В деревне считалось, что жена и старшая дочь его поедом ели, и чтоб совсем не съели – мужик бежал куда глаза глядят. Однако перед свадьбой сестринская любовь как-то вдруг наладилась, Нинка очень радовалась за свою сестру, и чтоб дело долго не тянуть да женишок не передумал, свадьбу решили сыграть в первых числах июня, в самый раз перед первым покосом.
Напоить предстояло всю деревню без исключений. Кормежка – дело второстепенное, без нее многие запросто обойдутся, а вот упоить каждого по предельному желанию требовалось совершенно безоговорочно, иначе запомнят не как свадьбу, а лет десять будут талдычить при любом случае, что не праздник был, а непотребное свинство.
Так что брагу на зерне, дрожжах и, немного, сахара заварили в четырех здоровенных бочках, поставили их в баньке около реки, и недели через три сусло дошло, запенилось, и пошел кислый, приторный дух. Пора было гнать самогонку, и это дело поручили Нинке как самому надежному человеку.
Работа, в общем-то, не тяжелая, не пыльная. Главное, чтоб не спать, не залеживаться и следить, когда охлажденные в змеевике пары становились мутными, по градусам слабые, и следовало все загустевшее, отработавшее сусло из бака вылить, зарядить бак новой порцией, сменить потеплевшую воду в змеевике – и начинай весь святой процесс сначала. Но когда за это дело брались мужики, то толку выходило мало по той причине, что они были охочие к преждевременному и частому снятию «пробы». И по ходу дела обычно так «напробовались», что часа через два начинали путать технологические циклы процесса, туго соображали, когда идет сорокаградусная, а когда она уже слабела и к достойному употреблению не была пригодна.