Проснулась поутру от чувства жгучего стыда. Василий спал рядышком, в комнате было прибрано и чисто, окна затянуло льдом. Сумрачно, тихо, тепло и спокойно.
Она выскользнула из постели, быстренько умылась, приготовила завтрак и около семи часов принесла в комнату чайник горячей воды и бритвенный прибор Василия. Он не любил бриться в ванной, а сам процесс бритья почитал за очень важный и приятный момент жизни. А потому брился в комнате.
Нинка все ему приготовила на столе, установила зеркало и осторожно разбудила.
– Вась... Восьмой час.
Он открыл глаза. Посмотрел на Нинку удивленно и спросил беззлобно:
– Ты вчера никак нажралась?
– Ага.
– Почто так? С какого резону?
– Не знаю. С холостой жизнью прощалась.
– В одиночку?
– А с кем еще-то здесь, Вась?
– Меня бы обождала.
– Теперь в следующий раз.
Он скинул с кровати ноги, увидел приготовленное бритье, кивнул, одобрив:
– Ладно уж. Но ты эти московские привычки здесь брось. Нам теперь другую жизнь налаживать нужно.
– А мы навсегда здесь окопались, Вась?
Он подумал и сказал без большой уверенности:
– Да как пойдет. Тебе что, не нравится?
– Холодно очень, Вась. Неуютно.
– Три года проживем. Как минимум, – твердо сказал он, но, видно, почуял, как вздрогнуло что-то внутри Нинки, глянул на нее и закончил: – А потом будем смотреть. Может, и сменим климат.
Что в характере Василия было безоговорочно хорошо, так это то, что он никогда не пережевывал, не зудил вчерашние скандалы. Потому Нинка его и вспоминала многие годы, ведь такие зануды попадались, что просто скулы сводило.
Если уж большого сабантуя на свадьбу не удавалось устроить, то уж платье Нинка решила отгрохать такое, чтоб запомнилось на всю жизнь. Василий покочевряжился немного, побурчал что-то насчет домашней экономии, когда Нинка сообщила ему, во сколько обойдется ее свадебный наряд, но потом лихо проявил праздничную щедрость и деньги выдал. Соседка Валентина тут же пристроила Нинку к своей персональной портнихе Щуре, и вместе с этой Шурой Нинка два дня копалась в ворохе заграничных журналов, пока подобрали то, что надо. За белым шелком опять же пришлось ехать в Тюмень, но на этот раз езда по зимнику туда и обратно прошла без приключений.
В ночь перед тем, как расписаться, Василий ночевал на буровой из каких-то производственных соображений, но сказал, что в полдень вернется – из бани, из парикмахерской, в свадебном костюме.
Сам акт бракосочетания им назначили на два часа пополудни, и потому Нинка провалялась в кровати часов до десяти утра, потом вскочила, еще раз примерила свой свадебный наряд и повертелась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. И даже на стул вставала, чтобы в небольшом зеркале увидеть свое отражение с головы до ног.