- Что ты, подлец, говоришь? Что ты мелешь? А ну-ка, повтори! - шептал он, дико вращая воспаленными глазами.
Родиону даже жутко стало от этого взгляда.
- Опоздали, - сказал он коротко, стараясь сдержать дрожь в опущенных пальцах. Отец был страшен.
- Как опоздали? Кто опоздал?.. Как это не вышло, сукин ты сын?! исступленно заорал Буянов и, комкая в руках одеяло, швырнул его в сына, потом вскочил, как поднятый из берлоги зверь, лохматый и гневный.
Поймав одеяло на лету, Родион попятился к двери, нажав задом филенки, выскочил в другую комнату и повернул торчавший в замке ключ.
- Убью-у-у! Ограбил! Разорил! - во всю мочь барабанил Матвей Никитич в запертую дверь. Послышался грохот брошенного стула, жалобный звон разбитых бронзовых настольных часов. Потом все затихло. Очевидно, первый порыв буйства прошел. Матвей Никитич, утихомирившись, просящим голосом крикнул: - Отопри же, дурак!
- В таком виде, папаша, с вами говорить нельзя. Изувечить можете...
- И изувечу! - пообещал Буянов. - Этакое дело упустил! Боже ж мой! Отца в пух и прах разорил! Да тебя, подлеца, четвертовать мало!
- Не за что, родитель, не за что... Сначала выслушайте толком, а потом уж браните...
- Отопри, тебе говорят! Квасу вели прислать и водки, а то я сейчас же умру, - уже немного спокойней заговорил Матвей Никитич.
- Малость повремените, все будет. Послушайте и не гневайтесь. Истинный бог, я ни в чем не виноват. Пока мы тут с гостями да со вторыми поминками занимались, все прозевали. Я как приехал, тотчас же пошел в полицейское управление, как вы приказывали. Там меня встретили и руками развели... Заявка, говорят, уже третьего дня зарегистрирована. А сами похихикивают. Я вам сразу же депешу послал...
- Какую депешу? Кто зарегистрировал? Чего ты, болван, мелешь! Участок - мой! Понимаешь, дурак! Слово дадено купецкое, задаток... Условие со Степановыми подготовлено, только подписать осталось... сегодня поеду... Да наше слово дороже всяких условий!
- Вот как раз мне и не сказали, кто зарегистрировал. Говорят, целый бочонок золота казне сдали да в дарственность горной инспекции чуть не целый пуд...
За дверью послышалось хриплое рычание. Буянов со стоном призывал:
- Квасу-у! Родя, сынок мой, спасай! Ох, дурак старый! Помру сейчас, помру-у-у!..
Родион поспешно открыл дверь. Потом, выглянув, крикнул, чтобы принесли водки и квасу.
Матвей Никитич, сжимая руками седую голову, сидел в одной нижней рубашке на полу и надрывно шептал:
- Все пропало... Господи боже мой! В кадило плюнул, попу бороду раздергал... Спаси и помилуй, что ж я натворил!