– Мойра…
– Я не давала вам разрешения называть меня так. – Она скользнула взглядом по его лицу, красивому, честному, понимающему, и уставилась на сложный орнамент, вышитый по вороту его зеленой туники.
– Я вас называл так уже не раз, и вы не возражали.
– Я не заметила, – сказала она, стараясь говорить холодным, безразличным тоном.
Он подвинулся к ней и, взяв за подбородок, повернул ее к себе.
– Раньше вам было все равно, – мягко сказал он, – а сейчас нет. Ведь так, Мойра? – Коннор пристально смотрел в ее глаза.
– Мне… – Она умолкла, не желая лукавить.
– Я поклялся честью, что положу свою жизнь за вас. Мойра. Позволить мне обращаться к вам по имени – а вы называйте по имени меня, – это ведь не высокая плата, вы согласны?
Он был так близко, что она различала крохотные золотые искорки в его карих глазах, чувствовала теплоту, исходившую от его кожи. Его волосы падали мягкими волнами на плечи, и ей неудержимо захотелось убрать прядь, упавшую ему на лоб. Мойра пересилила искушение, остановив подрагивающие пальцы. Она была так поглощена своими ощущениями, что даже не замечала, как он придвигался все ближе и ближе, пока ее не вывел из оцепенения его тихий голос. Еле слышно чертыхнувшись, он прошептал:
– Простите, но я больше не могу… – и прижался губами к ее губам.
Молодая женщина боялась шевельнуться, пока Коннор легко, еле ощутимо целовал ее. Он опустился перед ней на колени и, запустив руку под головное покрывало, стал перебирать ее волосы, не отрываясь от губ.
Пьянящее тепло затопило Мойру, на душе стало легко, словно на нее пролился исцеляющий бальзам, и она, не в силах более сдерживать свое желание коснуться его, дотронулась до волос Коннора. Они оказались мягче, чем ей казалось прежде, они струились между ее пальцев, и Мойра почувствовала, как от этого легкого скольжения ее бросает в жар.
Она пять лет была замужем, провела ночь с чужим мужчиной, но до сих пор не знала, что такое поцелуй.
Глаза Мойры наполнились слезами. Сердце ее было переполнено, и ей казалось, что оно вот-вот разорвется.
Она провела пальцем вдоль выреза его туники, и он прерывисто вздохнул. Мойра улыбнулась, хотя по щекам катились слезы.
Коннор чуть-чуть отодвинулся, глядя на нее, и, нахмурившись, провел ладонью по мокрой щеке.
– Милая, что это? – Он стал осушать губами ее слезы. – Я вас обидел? Почему вы плачете? Это я виноват?
– Нет, – прошептала Мойра, дотронувшись до подбородка Коннора и с наслаждением ощущая жесткость его небритой щеки. – Это слезы счастья, Коннор, а не горя. Ваши поцелуи – это радость, какой я никогда не знала. Я благодарна вам за них. – Пересилив себя, она убрала руку и выпрямилась на стуле. – Но вы больше не должны меня целовать.