– О! О нет, я думала, это… – Я торопливо бросила журнал. Санджай расплылся в улыбке. Когда я оглянулась, Чарли уже ушел.
Я покраснела до ушей. Дура. Какая же я дура! И веду себя, как девчонка! Господи, ну чем я занимаюсь? Цепляю незнакомых мужиков в супермаркете на углу! В присутствии четырехлетнего сына, между прочим! Я униженно порылась в сумочке в поисках мелочи.
– Он сегодня не в настроении. – Миссис Хан изящно поднялась со своей табуретки в тени и мягко улыбнулась. Она подошла к прилавку, чтобы сменить своего непутевого сына, который перебрался поближе к телевизору, ковыряя в носу.
– Что?
– Чарли. Много работа. Когда он такой, никого не узнает.
– О! – Я раскрыла глаза. – Да, вы правы. Он очень серьезно относится к работе, не так ли? Он не говорит, как продвигаются дела?
– О, он говорит, почти конец. Но знаете, он еще всегда говорит: когда же наконец все кончится? – Она рассмеялась. – Всегда говорит, что может с этим играть, понимаете?
Я проглотила слюну.
– Да. Да, конечно, он может.
– Порядок?
– Хм-м? О! – Я вздрогнула. – Да, порядок. У меня только мармелад.
На этом все. Я медленно вернулась в квартиру, размышляя, с чем же таким играет Чарли.
На следующий день я опять пошла в супермаркет. Уверенно подошла к прилавку. Отлично, миссис Хан на месте. Улыбнувшись, протягиваю ей «Дэйли мэйл».
– Чарли прекрасно выглядит. Только что видела его на улице. Говорит, что почти закончил.
Она удивилась, но быстро пришла в себя.
– О, хорошо. – Она улыбнулась. – Значит, скоро он может ехать домой. Хорошо для него.
– Домой?
– Да, это где-то рядом с Оксфорд. Здесь у него только работа, и он скучает без жены, я знаю. Тридцать шесть пенс, пожалуйста.
Я в ужасе вышла. Все пропало. Женат! И даже не живет в Лондоне! Только работает здесь! Ну все, конец. Точно. Женат! Это же безнадежно!
Только вот это был вовсе не конец. Задыхаясь и чуть не на грани сердечного приступа, на следующий день я сошла вслед за ним с автобуса. Потом, через два дня, не нарочно, оказалась рядом с ним в магазинчике деликатесов. Только на этот раз он стоял за мной, а я была впереди в очереди и выбирала сыр. Я судорожно тянула время, в отчаянии оглядывая прилавок.
– Вкуснее всего вот этот, – сказал он, наклоняясь и стуча по стеклянной витрине, там, где лежал «Эпуас».
Тут у меня чуть ноги не подкосились.
– Я возьму «Эпуас»! – выпалила я, хватаясь за прилавок.
– Сколько, мадам?
– Все, что есть! – пропищала я.
Я купила сыр и повернулась, чтобы поблагодарить его, но вдруг поняла, что не могу. Не могу произнести ни слова! Какой позор. И только я восстановила свои речевые навыки, как он повернулся, как я поняла, к своему спутнику, пожилому мужчине, и продолжил разговор. Я тупо глотала ртом воздух. И у самого выхода, к счастью, услышала: