На лице рыжего появилось выражение растерянности.
– Но… Вы же знаете, по нашим негласным правилам до выхода из порта пассажирам не рекомендовано появляться на палубе. Это же в целях вашей собственной безопасности! Вас может случайно увидеть с берега какой-то знакомый…
– Я не боюсь случайных знакомых, – перебил его Гуров. – А правила тем и хороши, что иногда их можно нарушать, не так ли?
Он улыбнулся парню, решительно отодвинул его в сторону и вышел из каюты.
Дорогу на палубу он нашел самостоятельно, но оказался на стороне, противоположной причалу. Чтобы перейти к другому борту, пришлось обогнуть чуть ли не всю палубу, и Гуров довольно быстро понял, что делает серьезную ошибку: встретившиеся ему по пути матросы поглядывали на него немного странно – кто-то с недоумением, а кто-то и с откровенным подозрением. Судя по всему, его физиономия здесь выглядела достаточно чужеродно. Внутренний голос подсказывал Гурову, что ему следует покинуть судно, но было уже поздно – «Олимпия» безо всякой помпы, тихо и деловито отваливала от берега.
Гуров добрался наконец до противоположного борта, облокотился о поручень и, достав мобильник из кармана, посмотрел в сторону причала. За причалом на автостоянке он разглядел серый «Вольво» и три фигуры рядом. Это были Крячко, Кувшинников и Дроздов. Последний что-то доказывал, отчаянно жестикулируя и то и дело указывая на отходящий теплоход. Даже с такого расстояния было видно, что лицо у него багровое от гнева. Оперативники слушали его упреки внимательно, но держались индифферентно. Гуров поспешно набрал номер Крячко.
– Это я, – сказал он. – Я отплываю.
– Мы так и поняли, – добродушно отозвался Крячко. – Попутного ветра и шесть футов под килем!
– Сейчас не время скалить зубы! – рассердился Гуров. – Здесь что-то не то. Внутри роскошь, вышколенные слуги, но пассажирам почему-то не рекомендовано появляться на палубе. И, кажется, они тут сомневаются насчет меня.
– Понял тебя, Лева! – сказал Крячко. – Мы немедленно принимаем меры. Я сейчас же мчусь к генералу. Что-нибудь придумаем. Не волнуйся, мы будем рядом.
Судно содрогнулось. Загудели, завибрировали двигатели в машинном отделении.
– Вы горячку-то не порите! – озираясь по сторонам, сказал Гуров. – Нужно спокойно выяснить, что здесь такое, поэтому дайте мне возможность сделать это. Но вообще-то постарайтесь не упускать меня сильно из виду. Дроздов имеет к вам претензии?
– Скорее мы имеем к нему претензии, – невозмутимо ответил Крячко. – Он уже собирался скрыться на судне, как мы проявили бдительность и остановили его для досмотра. Он показался нам очень подозрительным. Откровенно говоря, внешне этот господин – вылитый фальшивомонетчик, которого мы ищем уже второй месяц. Но оказалось, что документы у него в полном порядке. Мы, как положено, принесли ему свои извинения, но он пришел в ярость и стал угрожать нам всяческими карами. Грозил обратиться в суд, чтобы взыскать с нас убытки. Оказывается, ушел теплоход, на котором он должен был плыть. Пропал билет, как заявил этот господин, путевка и так далее. Сначала он хотел, чтобы мы возместили ему эти расходы, но когда мы согласились на суд и даже предложили ему помочь составить исковое заявление, господин заметно остыл и в суд идти раздумал. У нас даже сложилось впечатление, что этот человек боится огласки…