Шоу, узнав об этом годы спустя, возмутился:
– Вот ведь черт! Люди идут специально меня послушать. Наверно, не жаловались на концерте Падеревского, что слишком много играет!
* * *
На завтраке в Кливленде леди Астор однажды проронила:
– Ненавижу, когда убивают ради удовольствия.
Она была совершенно уверена, что подобное замечание будет по душе Шоу.
– И вы ненавидите убийство ради удовольствия? – тут же спросил у Шоу какой-то недоросль.
– Смотря кого убивать, – ответил Шоу.
* * *
Незнакомка из Цюриха сообщила Шоу свой адрес и предложила: «У вас лучший в мире мозг, а у меня лучшая в мире фигура. У нас должен быть лучший в мире ребенок».
Шоу ответил: «А если дитя унаследует мою фигуру и ваш умишко?»
(«Этот рассказ долго связывали с именем Айседоры Дункан, но то была не она», – замечает биограф Шоу Хескет Пирсон.)
* * *
Шоу, возможно, был самым богатым английским писателем своего времени. Ему напомнили: Иисус велел богачу продать имение и раздать деньги нищим.
Шоу тоже напомнил:
– У Иисуса не было никакой собственности. Всю деловую сторону он взвалил на плечи Иуды.
* * *
На вопрос о главной идее пьесы «Дом, где разбиваются сердца» Шоу ответил:
– А мне откуда знать? Я ведь только автор.
* * *
Френолог, осмотревший голову Шоу, нашел, что там, где у людей обычно бывает «шишка почитания», у Шоу была впадина.
* * *
Независимые лейбористы попросили Шоу написать поздравление для их специальной рождественской открытки. Шоу написал следующее:
«Не унывайте, товарищи, все мы ненавидим Рождество, но оно бывает только раз в год и длится недолго».
* * *
Лорд Нортклиф, известный своей полнотой, заметил:
– Глядя на вас, мистер Шоу, можно подумать, что в стране голод.
– Глядя на вас, мистер Нортклиф, можно подумать, что причина этого голода – вы, – ответил Шоу.
* * *
Шоу сказал Честертону:
– Будь я таким толстяком, как вы, я бы повесился.
– Если я на это решусь, я воспользуюсь вами вместо веревки, – ответил тот.
* * *
Бернарда Шоу пригласили послушать струнный квартет из Италии. Во время концерта Шоу не проронил ни слова.
– А вы знаете, – сказали ему, – что они играют вместе уже двенадцать лет?
– Двенадцать? – переспросил Шоу. – Право, мы просидели здесь уже больше.
* * *
На пароходной палубе, битком набитой пассажирами, Шоу мог работать так же спокойно, как в тиши и одиночестве кабинета.
– У меня безошибочный нюх на беззащитных дам, созревших для встречи со знаменитостью, – рассказывал он своему биографу. – Выбрав жертву, я ставлю возле нее свой стульчик и спрашиваю, не обидится ли она, если я помолчу и немного поработаю над новой пьесой. Дама бывает так счастлива взять на себя охрану Джи-Би-Эс, что всякого, кто приближается ко мне, отгоняет заклинающими жестами, шепча: «Мистер Шоу работает над новой пьесой». Так я обзавожусь новым другом и в течение всего путешествия наслаждаюсь полным покоем.