Шухлик сразу увидел братца Танбал а. Ох, до чего толстый, неповоротливый и равнодушный, как бегемот. Вот разлёгся на дороге и не позволяет ослику заняться собой. Даже не даёт в сад войти, который все-г о-то в двух шагах. Возможно ли договориться с Тан-балом или придётся бороться?
— Разрешите пройти, — вежливо попросил Шухлик.
Но Танбал и ухом не повёл. Глаз не приоткрыл.
— Прочь с дороги! — крикнул тогда рыжий ослик. Ни ответа, ни привета! Лежит братец-лень, как бревно.
Шухлик упёрся плечом, лягнул копытом и спихнул его в канаву. Очухался наконец Танбал. Заворчал, заёрзал, норовя из канавы выползти.
— Так легко от меня не избавишься! — пыхтел он и сопел. — Эй, запомни, куда бы ты ни отправился, сорок дней буду на твоём пути! И посмотрим ещё, кто кого!
"Ну и братец у меня! От такого натерпишься!" — подумал Шухлик.
Вошёл в сад Багишамал — и очнулся под гранатовым деревом.
Уже рассвело. Рядом сидел тушканчик Ука, разглядывая «фонарь» на лбу рыжего ослика.
— Откуда такая прелесть? — спросил он.
— Бодался вот с этим деревом, — честно ответил ослик. — Довольно-таки весело! Быстро засыпаешь и видишь поучительные сны.
— Везёт некоторым! — сказал Ука и ускакал по своим делам.
"Какой милый тушканчик, — подумал Шухлик. — И хвост у него с кисточкой, как у меня!"
Оглядевшись, он заметил рядом пустую корзинку. Все добрые чувства, которые там оставались, вернулись обратно к Шухлику. Вместе с улыбкой. В общем-то, он прекрасно чувствовал себя этим утром, будто освободился от кучи мусора, мешавшей видеть, слышать и дышать.
Мимо, постукивая иголками, проходил угрюмый дикобраз Жайра. Шухлик кивнул ему:
— Привет! Доброе утро!
И дикобраз вдруг расцвёл, как диковинный цветок, вроде огромного репейника. Начал шаркать ножками и похрюкивать:
— Привет! Рад вас видеть! Утро очень доброе! — Глядел он, правда, исподлобья, но такая уж физиономия у дикобраза. Иначе глядеть не может.
Шухлику хотелось улыбаться всем подряд и говорить: "Доброе утро!" А потом: "Добрый день" и "Добрый вечер". Он скакал по саду, как тушканчик Ука, помахивая хвостом с кисточкой. И едва не наступил на крысу Каламуш, которая, принюхиваясь и чихая, сновала меж деревьями с узелком на спине, будто собралась в дальнюю дорогу.
— Здравствуйте! — крикнул Шухлик. — Добрый день!
Крыса вздрогнула и поднялась на задние лапы.
— Прощай, рыжий пень! — ухмыльнулась она. — Я покидаю этот паршивый сад — здесь слишком чисто для меня. А поблизости есть подходящее местечко.
Ещё накануне Шухлик, если бы и не сказал, то непременно подумал: "Какая противная крысина!" Однако теперь, расставшись с дурными чувствами, он спросил: