Алеша. — Тоже ведь живое существо, что ни говори. А я его ещё огорчил: сказал, что хочу бросить свое древнее ремесло. Поневоле разнервничаешься… Как вы считаете? О, несомненно!.."
У волшебника Алеши была привычка самого себя спрашивать "Как вы считаете?" и самому себе отвечать "О, несомненно!".
Волшебник Алеша потушил настольную лампу и распахнул окно, чтоб выветрился запах дыма и паленого паркета.
Светила полная голубая луна. Прохладные лучи легли на стену. Наверно, луна тоже любила детские рисунки.
Елки, похожие на зеленые юбочки, засеребрились и задрожали в голубом лунном свете.
А нарисованная девочка, казалось, посмотрела на волшебника Алешу с упреком всеми своими тремя большими немигающими глазами.
Глава 4
ВАСЯ ВЕРТУШИНКИН
ПРИХОДИТ К ВОЛШЕБНИКУ АЛЕШЕ.
И ГЛАВНОЕ:
СНОВА — НАРИСОВАННЫЙ КОТ
Утреннее солнце, яркое и настойчивое, разбудило волшебника Алешу.
Вполне возможно, солнце в это утро решило, что оно вовсе не солнце, а будильник.
Только, не подумайте, что оно научилось звонить.
Конечно нет. Но его лучи согрели лоб и ухо волшебнику Алеше, а потом принялись щекотать его закрытые глаза.
К тому же солнце подучило воробьев звонко и бесцеремонно обсуждать свои дела прямо под его окном.
А знаете, сколько у птиц дел, особенно по утрам?
— Бабочки кончаются! Бабочки кончаются!
— Что вы говорите? Неужели?
— Чему тут удивляться? Осень на носу. Ловите бабочек, последних бабочек! Хоть будет что вспомнить зимой.
— Прощайте, жуки и мухи! Чик-чирик! Прелесть!
— Обойдетесь крошками. Что поделаешь? Жизнь есть жизнь.
— Во дворе кто-то просыпал пшено, вы не слышали?
— Опять все достанется голубям. Нахалы! А как толкаются!..
Очень милые разговоры. И все-таки, все-таки на душе у волшебника Алеши было как-то смутно и нерадостно.
Волшебник Алеша налил себе стакан крепкого чая.
Поморщился. Ну так и есть: сахарница пуста, ни кусочка сахара.
Бежать в магазин не хотелось, а волшебник Алеша, как нарочно, любил очень крепкий и очень сладкий чай.
Конечно, он мог бы сказать пару слов джинну, и сахарница до краев наполнилась бы сахаром, но…
Ведь стоит только выпустить джинна из термоса, как тут же начнутся упреки, жалобы, стенания. Пойдет в ход все: и "жгучая скорбь", и "горькая печаль".
Нет уж, спасибо, премного благодарен…
Волшебник Алеша съел яичницу, выпил стакан несладкого чая и налил себе ещё стакан.
— Нет, к джинну можно прибегать только в самых крайних случаях. Как вы считаете? О, несомненно! — сам себе сказал волшебник Алеша.
И в этот миг раздался звонок в дверь.
Звонок был слабый, прерывистый. Какой-то нерешительный.