Волшебник Алеша, пригорюнившись, уселся в кресло.
— Понимаешь, все мои друзья считают, что волшебство — это баловство, не более того. Даже милиционер
Толя и мой самый близкий друг, директор зоопарка…
Джинн резко выпрямился. Ухом задел хрустальную люстру. Заскрипели и зазвенели пыльные подвески.
— Позволь, о повелитель, я низвергну в бездну и милиционера Толю, и даже директора зоопарка! — взревел джинн.
Но волшебник Алеша только безнадежно покачал головой.
— Что ты! Это же прекрасные люди. Они вправе иметь свое мнение. Да я и сам, что уж тут скрывать, последнее время нет-нет да и подумаю: уж не бросить ли мне волшебство и не заняться ли чем-нибудь…
Волшебник Алеша не договорил.
Огромный джинн с грохотом упал на колени. Куски ветхого дубового паркета брызнули из-под его колен во все стороны.
— Опомнись, о повелитель! — заголосил джинн.
Слезы, похожие на огненные груши, закапали из его глаз, оставляя на полу обугленные, дымящиеся по краям дыры, — Если не будет волшебников, то зачахнут и умрут все сказки. Они уснут и больше никогда не проснутся. А обо мне ты подумал? Нет, тебе все равно! Стоит ли беспокоиться, тратить драгоценное время?.. Пошел вон, дряхлый, никому не нужный джинн… Прощай, мой милый гладенький термос, где я мечтал провести столько уютных тысячелетий!..
— Да не переживай ты раньше времени, — с досадой сказал волшебник Алеша. — Я ведь ещё ничего не решил.
Джинн жалобно всхлипнул и вытер нос кулаком.
— Позволь мне вернуться в мой родной термос, где мне осталось нежиться так недолго… — простонал он. — Я хочу в тишине отдаться своей горькой печали, излить в стенаниях жгучую скорбь…
— Ну уж, так сразу "жгучая скорбь", "стенания"! — недовольно поморщился волшебник Алеша. — Какие вы, джинны, право, нежные. Уж слова вам не скажи!..
Впрочем, если хочешь назад в термос, изволь!..
Волшебник Алеша, думая о чем-то своем, проговорил:
Джинн, яви свою мне верность
И вернись обратно в термос!..
Джинн сначала одной ногой осторожно ступил в термос, потом второй. Сложив над головой руки, он начал медленно втягиваться в узкое горлышко. Очертания его затуманились. Потом он сделался прозрачным, зыбким, словно жидкое стекло. Сквозь него стала видна дверь, ведущая на кухню. И, наконец, тонкой струйкой дыма он исчез в термосе.
— Крышку закрой, в спину дует… Ты, конечно, хочешь, чтобы я простудился, как в прошлый раз?.. — послышался из термоса слабый, плачущий голос и сдавленный кашель.
Волшебник Алеша завинтил крышку. Стоны, всхлипывания и кашель затихли.
"Конечно, нервы, — невесело подумал волшебник