Тени-то никакой не было, а вот ловкий Алёша, воспользовавшись моментом, пригнулся да и припустил к галерее.
— Стой! — закричала Полина Андреевна страшным голосом. — Стой, не то застрелю!
И сама тоже хотела в подход кинуться.
Стон помешал. Тяжкий, полный невыразимого страдания.
Повернулась она и увидела, что старец Израиль на локоть оперся, тянет к ней дрожащую исхудалую руку.
— Не уходи, не покидай меня так…
Она колебалась всего мгновение.
Пускай убегает. Милосердие важнее и возмездия, и даже самое справедливости. Да и потом, что толку за злодеем гнаться? А ну как не остановится? Не стрелять ведь в него за это. Опять же, куда ему деться на Клеопиной лодчонке с тонкими вёслами? Ну, доплывет до Ханаана. На большую-то землю ему всё равно не попасть.
И выбросив из головы несущественное, Полина Андреевна подошла к умирающему, села наземь и положила голову старца себе на колени. Осторожно сняла куколь. Увидела слабо подрагивающие ресницы, беззвучно шевелящиеся губы.
Фонарь напоследок вспыхнул ярко и погас. Пришлось свечку зажечь, к камню прилепить.
А старец тем временем приготовился душу на волю отпустить, уж руки на груди сложил.
Только вдруг жалостно шевельнул бровями. Посмотрел на Полину Андреевну со страхом и мольбой. Губы прошептали одно-единственное слово:
— Прости…
И теперь она его простила — безо всякой натуги, просто простила и всё, потому что смогла. А ещё наклонилась и поцеловала в лоб.
— Хорошо, — улыбнулся старец, смежил веки.
Через несколько минут они раскрылись вновь, но взгляд был уже угасшим, мёртвым.
* * *
Когда госпожа Лисицына вышла на берег, чтоб посмотреть, успел ли Алексей Степанович доплыть до Ханаана на Клеопиной лодке, её ждало две неожиданности. Во-первых, лодчонка была там же, где она её оставила — в совершенной сохранности. А во-вторых, от противоположного берега к Окольнему острову, дружно загребая вёслами, плыла целая флотилия. Скрипели уключины, кряхтели гребцы, ярко пылали факелы.
На носу передней лодки, воинственно потрясая посохом, стоял преосвященный Митрофаний. Его длинная борода развевалась, теребимая свежим ветром.