У путешественника при себе имелся компас, по которому он то и дело сверялся, очевидно, боясь в темноте сбиться с курса. Время от времени поворачивал руль или изменял угол паруса, но когда над подёрнутым дымкой озером заалело восходящее солнце, молодой человек совершенно успокоился.
Дело в том, что первый же, ещё робкий луч светила, прочертив линию до горизонта, зажёг на краю неба золотую искорку, которая больше уже не гасла. То была колокольня Радости Всех Скорбящих, главного храма города Синеозерска, в ясный день видная за тридцать вёрст. Стало быть, лодка в ночи не заблудилась, выплыла точно туда, куда следовало.
Кормчий выровнял нос «качайки», чтоб шла прямёхонько к Радости, а сам замурлыкал весёлую песенку.
Всё складывалось как нельзя более удачно. Ещё два часа, и плаванию конец. Что переменится ветер, непохоже. Жаль, конечно, что не успел наскрести побольше драгоценных опилок, но и так фунтиков пять будет.
Маленький, но увесистый мешочек висел под рясой, у подвздошья. Шею немного натёрло верёвкой, но это была ерунда. Пять фунтов — то есть без малого пятьсот золотников, каждый по…
Расчёты пришлось прервать, потому что вдруг накатила тошнота. Перегнувшись через борт, молодой человек зарычал и забулькал, сотрясаемый спазмами. Потом обессиленно сполз на дно, вытер испарину, беззаботно улыбнулся. Приступы дурноты и слабости в последнее время посещали его часто — верно, от плохой пищи и нервного возбуждения. Отдохнуть, подкормиться, и всё пройдёт.
Он яростно потёр виски, отгоняя головокружение. Меж пальцев осталась прядь вьющихся волос, и это расстроило юношу куда больше, чем предшествующий приступ. Впрочем, ненадолго. Ещё бы, сказал он себе. Месяц голову не мыл. Как ещё звероящеры не завелись. Ничего, третьим классом до Вологды, скромненько, а там приодеться да в хорошую гостиницу, чтоб с ванной, с рестораном, с куафюрной.
А лабораторию лучше устроить не в Швейцарии — в Америке. Спокойнее. Само собой, взять другое имя. К примеру, «мистер Бэзилиск», чем плохо?
Он засмеялся, да неудачно — повело в долгий мучительный кашель. Вытер губы, завернул чёрный куколь вокруг шеи поплотнее. Может, и к лучшему, что дольше на острове не задержался. Вот-вот ударят холода, и так осень выдалась небывало долгой. Застудить лёгкие было бы некстати. Некогда болеть-то.
Новая лучевая физика открывает перспективы, которые не способны охватить жалким умишком полоумный Лямпе и парижские лабораторные крысы. «Лучи Смерти»! Только идиоту мог прийти в голову подобный бред. Это всего лишь новый вид энергии, не более опасный, чем магнитное или электрическое излучение. Неисчислимая мощь атомного ядра — вот в чём ключ. Кто раньше это понял, тот будет владеть миром. И возраст отличный, двадцать четыре года, как у Бонапарта.