Он наполнил кубок, а Филота с бледным, окаменевшим лицом вышла на середину комнаты и, покачивая бедрами, медленно развязала наспех завязанный пояс. Тело извивалось в такт неведомой музыке, которую слышала только она. Тонкие руки спустили с плеч разорванное платье, нежно провели по пышной груди и замерли на бедрах. Шафраст, осушив свой кубок, смотрел на девушку и, словно повторяя движения ее рук, тоже медленно сбрасывал с себя одежду…
Не дожидаясь, чем все это кончится, Гайяр быстро пополз вдоль стены. Ярость уже не клокотала в его груди, мешая дышать, а застыла тяжелым горячим камнем. Добравшись наконец до проверченного отверстия, он привстал на одно колено и заглянул внутрь. Там, около самого возвышения, бесформенной грудой лежал поверженный киммериец, связанный и опутанный сетью. Мальчик лихорадочно обдумывал планы спасения приятеля, но ничего путного в голову не приходило. Прошло немало времени, и теперь оставалось только молить богов, чтобы Шафраст не поспешил разделаться с Конаном так же, как со строптивым Эрисом!
Гайяр ждал долго, ему показалось, что прошла целая вечность.
«Быть может…» — но он не успел додумать до конца свою мысль.
Дверь из внутренних покоев резко распахнулась. Быстрыми шагами вошел Шафраст и задвинул засов. Сейчас он снова был одет, как повелитель: алые шелковые шальвары, легкие туфли с загнутыми носами, расшитые жемчугом и бисером, распахнутый парчовый халат.
Мальчик поспешно опустился на колени и приник ухом к отверстию, стараясь не пропустить ни слова. «Быть может,— снова подумал он,— все-таки удастся что-то сделать для киммерийца!»
Тем временем Повелитель Хитрецов подошел к своему пленнику, несколько раз ткнул его в бок носком своей туфли и, наклонившись, снял с его головы рваный плащ. Взлохмаченная голова приподнялась с ковра, а полный ненависти взгляд словно обрушил на голову Шафраста те проклятия, которые не могли сорваться с языка.