— Барон фон Вульф, государыня.
— Да, он.
— Из дела видно, государыня, что он тут ни при чем.
— А откуда он?
— Из его слов и его документов видно, что родился он в Голландии, в городе Амстердаме. Отец его, экипаж-мейстер и вице-адмирал в голландской службе барон Иоганн фон Вульф, и ныне жив. Этот же фон Вульф, что прикосновенен к настоящему делу, в малолетстве послан был отцом в Цесариго для наук и жил в Вене и записан был кадетом, где и дослужился до капитана, а в 1777 году отставлен был от службы…
— А за что?
— По своей воле, государыня, а в 1778 году поехал он в Пруссию и записан был там в службу, а через год отставлен майором и от владетельного графа резиденции Нассау — Саарбрюке Мондфорта пожалован орденом "de la Providence". По отставке из прусской службы он много вояжировал по разным странам, а в 1782 году приехал в Россию, чтоб определиться в службу.
— И попал к Зоричу зачем? — спросила Екатерина.
— Я полагаю, государыня, для протекции: ему, видно, наговорили, что Зорич в силе.
Императрица торопливо, словно украдкой, глянула на Ланского, а потом на Нарышкина и заметила, что они с Храповицким что-то рассматривают там на письменном столе и смеются, желая это скрыть.
— Ты чему там, повеса, радуешься? — спросила она Нарышкина.
— Я не радуюсь, матушка, а плачу, — отвечал тот, скорчив плаксивую рожу.
— Над чем? — улыбнулась Екатерина.
— Над мухой, государыня.
— Над какой мухой?
— А вот, матушка, в тенета к паукам попалась.
— А покажи, повеса.
Он встал и подал императрице лист, на котором было что-то нарисовано карандашом.
— Это что такое? — спросила Екатерина.
— А это, государыня, вон Александр Васильевич (он указал на Храповицкого, который сидел красный как рак) — он это при перлюстрации нашел в одном пакете.
Императрица невольно рассмеялась.
— Ах ты шпынь! И точно: муха в паутине… Посмотри-ка (она подозвала к себе Ланского), и муха, и пауки, что запутали ее, видишь?
— Вижу, государыня, — отвечал Ланской, — а у мухи лицо человеческое.
— А на кого похож, узнаешь?
— Ах, государыня, да это сам Зорич… Две капли воды.
— А пауки?
— Это, должно быть, Зановичи, государыня.
— Они и есть… Посмотри-ка, князь, это твои подсудимые, — подозвала она Вяземского.
Вяземский подошел и долго вглядывался в рисунок. Серьезное лицо его кривилось улыбкой.
— Искусно, искусно, — шептал он. — Захар с метлой тут же.
— Где Захар? — спросила императрица. — Я и не заметила.
— А вот, государыня, из двери показывается. Вяземский показал на нарисованную фигуру Захара с полотенцем под мышкой и с метлой в руке. Вглядевшись поближе в рисунок, императрица громко расхохоталась.