— Ну ладно, — поморщился автоинспектор. — Знаем мы вас, таксистов. Говори, как было.
— В норме: — Несмотря на разрешение, Дыба все-таки беспокойно косился на Самопалова, но солгать в милиции было, как видно, выше его сил. — Рублевку накинул, конечно, это нормально, дорога дальняя, да еще ночь.
— А обратно в Ужгород возвращаться не собирался? Не просил подождать?
— Ничего такого не было. Я же говорю, молчал как рыба, один только раз сказал: «Дай газу!»
— Спешил, выходит?
— Да как сказать, в такси все спешат.
— У гостиницы были еще машины?
— Стоял один из Раховского парка. Часа два уже ждал — не хотел порожняком ехать. Мы поговорили, перекурили. Потом, когда я уже тронулся, подошел наш мотор, ужгородский — тот парень был, который сейчас заглядывал. — Дыба кивнул на дверь. — Я взял пассажира и уехал.
— Кого взяли?
— Бабу с мешком и с какой-то сумой переметной. На базар торопилась, хотела до рассвета успеть. Орехи везла. Целый мешок.
— Вы того пассажира узнали бы, Алексей Федорович?
— Узнал бы, — серьезно ответил таксист. — А как же.
— Хорошо. У вас, товарищ лейтенант, вопросы будут?
Самопалов и на этот раз ограничился только проверкой прав и техпаспорта на машину.
Коваль отметил Дыбе повестку и отпустил его.
— Еще будете вызывать, товарищ подполковник? — спросил Дыба.
— Посмотрим. А что, еще что-нибудь хотели добавить?
— Нет.
— Попросите войти Ткачука.
Вошел третий таксист.
Показания его дали Ковалю немного.
— Возил деда с мальчиком лет пятнадцати. Домой они возвращались. В Ужгороде были на похоронах дедовой дочери, тетки этого подростка, — так дед сказал. А больше ничего интересного.
— Спасибо, товарищ Ткачук. — Коваль прочел первые показания таксиста — то же самое. Нет, его пассажиры никакого отношения к следствию явно не имели. — А назад, значит, утром уехали?
— Утром. Ночью на Ужгород никто не сел. В шесть утра только. Две пассажирки. По разговору, надо думать, жены офицеров.
Коваль снова обратился к автоинспектору, теперь уже автоматически. Но подполковнику пришлось искренне удивиться: на этот раз Самопалова словно прорвало.
«Почему именно Ткачук разбудил его автоинспекторское самолюбие?» — думал Коваль, слушая, с каким пристрастием допытывался тот, проверяли ли у Ткачука путевой лист по дороге из Ужгорода, как часто ездит он по этой трассе, давно ли работает на такси. И уже с легкой иронией подумал: «Быть может, лейтенант решил показать мне, что не зря здесь сидел?»
Таксист из Рахова в тот день не приехал. Оказалось — заболел.
Коваль не очень переживал по этому поводу. Вызов Полякова носил чисто формальный характер. В его предварительных показаниях ничего интересного для дела не было: вез семью — отца, мать и двоих детей. Пассажиров на обратную дорогу не нашел. Заночевал на вокзале. Утром взял с поезда и отвез в Синяк трех женщин, а потом порожняком катил до самого Рахова.