— Ах каков смутьян! Гнать его взашей до самого Пекла на перевоспитание!
Един миг — и стоит казак на земле черной, вокруг пламя адово, а перед воротами ржавыми наипервейший Диавол собственной персоною поганой изгаляется.
— Э, брат, — говорит, — вот и влип ты в смолу горячую по самы булки с лампасами! Вот и отольются тебе над чертячьим племенем все насмешки да оскорбительства. Вишь, сам Господь тебя сюда на исправление затолкнул…
— Коли на то воля Божья, дык нам муки терпеть не в новиночку. Ужо отстрадаем свое, тока б черти твои не подвели…
Разобиделся Диавол на таковы слова да и свистнул свою ораву нечистую — нате, мол, тешьтесь! Ввечеру заглянул — что за дела? Сидит казак грозный да красный во котле со смолой-серой кипящей да на чертей же матерно и покрикивает:
— Почему огонь невысок? А ну в три смены жечь! Обещали муки адовы, а сами и ноги толком пропарить не дают… Иззяб весь! Шевелись, рогатые, не доводи до греха, ить за такую леность перекрещу, не помилую!
Черти бедные уж и с копыт сбились, язык на плечо вешают, из последних сил бревнышки катят, на валокордине сидят, заразу энту усатую услаждаючи… Охнул тут Диавол, к Господу Богу записочку шлет, дескать, сделай милость, забери ты душу казачью, нет с ним моченьки управиться, того гляди, все черти коллективно увольняться начнут. Всему Пеклу раздрай и поругание…
Развел руками Господь, волей небесною казака перед очами своими светлыми ставит:
— Ни в Раю, ни в Аду ты ко двору не пришелся. Куда ж мне определить тебя, детинушку?
А казак глазки опускает скромненько и просит робким полушепотом:
— Дык на землю-матушку нельзя ли? Ведь и не догулял вроде, и война Германская того гляди без моего участия к концу придет. А как сподоблюсь куда, так уж по вашей Божьей воле в единый миг предстану, не откажусь…
— Еще б ты отказался, — Господь усмехается. — Ладно-ть, иди уж, да смотри у меня…
Ахнуть не успел казак, как стоит он на поле бранном, и держат его под руки товарищи верные, а в небесах синих тока крест православный из облаков розовых тает…
Вот с тех пор и пошло по Руси Божье откровение — настоящему казаку ни в Раю, ни в Пекле места нет, а тока на родимой земле, на лихом коне, с верной шашкою. Любо жить, братцы, и умирать нестрашно, потому как — казачьему роду нема переводу!