Раздался стук в дверь, одна из свинговых мелодий Свена.
— Входи.
Свен стоял в дверях и смотрел на нее.
— Я тебе помешал?
— Нет.
Он взглянул на письмо в руке Штеффи:
— Это от твоих родителей?
— От мамы.
— Что-нибудь новое?
Штеффи покачала головой. Она чувствовала тревогу, но не могла объяснить ее даже Свену.
— Американцы должны вступить в войну, — произнес Свен. — Тогда у немцев не будет ни единого шанса.
— Ты не можешь поговорить о чем-нибудь еще? — запальчиво сказала Штеффи. — Я устала от бесед о войне.
Свен озабоченно посмотрел на нее. Затем взглянул на часы.
— Пойдем, — сказал он, — тебе нужно развеяться.
— Что мы будем делать?
— Увидишь.
Когда они надевали пальто, в прихожую выскочил Путте, яростно тявкая.
— Э, нет, Путте, — сказал Свен. — Ты уже гулял. Так что придется тебе остаться дома.
— Нам сюда, — сказал он. — Дневной концерт начнется через десять минут.
У Штеффи потеплело на душе от радости. Много лет прошло с тех пор, как она слушала музыку в последний раз. Когда нацисты захватили власть в Австрии, они запретили евреям посещать кинотеатры, театры и концерты. На острове ей не позволяли слушать музыку по радио. Согласно церковным правилам, тетя Марта считала это грехом. При мысли о тете Марте она почувствовала укол совести, но постаралась не думать об этом. Музыка была частью ее жизни, с тех пор как она себя помнила. Мамина игра на пианино и песни, ее собственные уроки музыки, домашние концерты и оперные выступления, прогулки летними вечерами на концерт в парк Пратер. Что в этом плохого?
— О чем ты задумалась?
— Ни о чем.
— Тогда пошли.
Они отыскали свои места в задних рядах и сели. Дирижер поднял палочку. Чудесная музыка захлестнула ее с головой. Это был Моцарт, концерт для фортепиано фа минор. Она вспомнила, что уже слышала его давно, с мамой и папой. Это была последняя мысль, которая мелькнула у нее в голове, затем Штеффи растворилась в музыке и забыла обо всем.
Прозвучал последний такт. Штеффи медленно осознавала, что сидит в концертном зале среди аплодирующих людей, рядом — Свен. Но она все еще чувствовала полнейшую тишину внутри себя и не хотела нарушать это чувство разговором.
— Какая ты тихая, — сказал Свен, когда они снова вышли на площадь Гёта. — Тебе понравилось?
— Да, — ответила она, — конечно, мне понравилось. Спасибо, что ты взял меня с собой.
— Хорошо, — сказал Свен. — Теперь пойдем в кондитерскую.
Они направились вниз по бульвару и вошли в кондитерскую. Это было приятное место: красная бархатная обивка на мебели, зеркала в золоченых рамах.
— Что ты любишь? — спросил Свен. — Можешь выбрать все, что захочешь.