– Мне жаль, Бен, но здесь меня все знают. Вам неприятно, да?
– Надо привыкать. – Он сделал движение, и его руки накрыли ее ладони.
– Я пью мартини. Здесь лучший в Лондоне мартини. С водкой. А что для вас?
– Виски. – Бен был расстроен. Рот крепко сжат. Взгляд угрюмый, несмотря на улыбку.
«Неверный шаг, – подумала Розмари. – Он продумал сценарий вечера, а ее дурацкая известность спутала все планы».
Она обвела взглядом помещение бара.
– Вы ходите сюда часто? Или это из-за меня?
Он рассмеялся с облегчением и провел большим пальцем по ее кисти.
– Мне недавно хорошо заплатили за фильм. А я всегда в таких случаях веду себя как миллионер, как водится у нас, рабочих парней. Но, вы-то, во всяком случае, – он наклонился к ней, не отрывая взгляда от ее губ, и у нее перехватило дыхание при виде его обещающих глаз, – вы-то выглядите как завсегдатай «Савоя».
Принесли мартини. Они разняли руки, каждый взял свой бокал.
Розмари пожалела, что бросила курить. Когда она волновалась, ей всегда хотелось есть. Вместо этого она слишком быстро выпила полстакана мартини и почувствовала необычайную легкость.
– Где мы будем ужинать? – спросила Розмари и, не в силах устоять, взяла большую зеленую оливку.
– В «Плюще».
– Должна вас предупредить: меня и там знают все.
– Меня тоже. Я играл в одной пьеске в театре на Сент-Мартинс-лейн и посещал это заведение чаще, чем позволял мне кошелек.
«Интересно, – подумала Розмари, – он всех своих женщин водит в один и тот же ресторан?»
Вечер пока что складывался не слишком удачно. Розмари вдруг захотелось очутиться дома и, устроившись перед телевизором, смотреть, например, «Коронейшн-стрит», вместо того чтобы сидеть за одним столиком с этим слишком молодым для нее человеком, пить мартини с водкой и вполне сознавать, что вечер должен завершиться постелью. Жизнь принимала какое-то новое направление, а Розмари не могла контролировать этого, к тому же не была уверена, что ей удастся потом собрать то, что от нее останется. Но когда около восьми вечера они сели в такси, чтобы добраться до «Плюща», и Бен снова положил ей сзади руку на затылок, как и раньше, собственническим жестом, она ощутила неудобство и одновременно перехватывающее дух удовольствие и поняла, что пропала.
Бен, пустив в ход все свое обаяние и опыт, опутывал ее, как паутиной, в которую попалась бы гораздо более искушенная добыча, и к тому времени, как они подъехали к «Плющу», она полностью капитулировала и предоставила ему решать, каков будет вечер.
Он чувствовал себя все увереннее, а Розмари теряла почву под ногами. Разговор превращался в дурацкую, бессвязную болтовню, она видела, что Бен не сводит взгляда с ее губ, и думала о том, сколько обещаний таилось в его жесте – ладонь на ее затылке.