– Рози моя, ты восхитительна. Моя навеки.
Она вздрогнула, страшась своей слабости, ощущая его силу, не зная, как повернется ее жизнь.
– Я мог бы и тебя положить в карман, – сказал он, – чтобы взять с собой в Испанию. Ты бы поехала?
– На следующей неделе у меня еще одно шоу. Сколько времени тебя не будет?
– Три недели. Приезжай, когда закончишь. Я оплачу дорогу.
На этот раз она улыбнулась.
– Я сама оплачу дорогу, если ты не против. Ради Бога, не лишай меня остатков самоуважения.
Он засветился от радости.
– Со мной тебе ничего такого и не нужно. Оставь это для других. Сегодня вечером ты была великолепна.
– Что ты имеешь в виду?
– В студии. Когда ты обезумела от ярости. Никогда не видел ничего более потрясающего. Я глаз не мог отвести.
– Нечто в этом роде ты и раньше говорил. У тебя вызывает отвращение то, чем я занимаюсь?
– В постели – нет.
Он смотрел на ее рот, не отрываясь.
– Ты знаешь, что я имею в виду не это.
– Твое шоу мне не кажется интересным. А вот ты кажешься.
Она была обижена. Уязвлена. Хотела, чтобы он ушел, и жалела, что дала ему ключ. Фрэнсис вернулась из туалета, и Розмари не успела ответить – осадить его.
Фрэнсис и Бен уехали на такси. Розмари с несчастным видом уселась на заднее сиденье поджидавшего ее лимузина и забилась в угол, желая сейчас только одного – никогда больше не видеть Бена Моррисона. Он заставил ее почувствовать свою неполноценность. Дал понять, что она хороша только для постели, и ей не удалось ответить ему должным образом. Она уже почти решилась закрыть дверь на засов, но подумала, что он скорее всего начнет громко стучать, чтобы его впустили. Возможно, она просто устала, поэтому слова Бена задели ее. В конце концов разве все должны приходить в восхищение от нее и от ее шоу? А может быть, он шутил? Она вспомнила прикосновение его руки к своей, как он брал влажными губами ее пальцы, и поняла, что по-прежнему хочет его.
– Кажется, я действительно влипла, – пробормотала она коту, оказавшись наконец у себя на кухне.
Тезка Бена подошел к ней, мягко ступая лапами, громко мурлыча, и начал тереться об ее ноги, а она застыла на месте, так и не сняв пальто, не в силах принять решение: идти ли ей спать сразу или все же ждать Бена. Розмари налила себе бренди и порылась в верхнем ящике буфета – в слабой надежде обнаружить хоть одну сигарету среди хранившегося там хлама. Поиски оказались тщетными. Она открыла коробку с печеньем и нашла на дне лишь любимые Эллой «джефе-кейкс».
– Господи, как я ненавижу «джефе-кейкс», – сказала Розмари коту, который уже карабкался вверх по ноге.