Мать его с ужасом обнаружила, что по закону не может принудить его вернуться. В школу он заглядывал изредка, и в конце концов его исключили. Он зарегистрировался как безработный. Когда у него появлялись какие-то деньги, он покуривал травку и несколько раз попробовал кокаин, однако к героину его никогда не тянуло.
– Думаю, во мне слишком силен инстинкт самосохранения, – сказал он Розмари, которая слушала, в изумлении раскрыв рот.
По сравнению с ним ее жизнь была упорядоченной и, если можно так выразиться, «благопристойной».
– Как же ты стал актером? – спросила она.
– Это началось в юношеском клубе. Теперь их немного осталось. Тэтчеровское правительство сделало их платными. Бог знает, чем бы я кончил без этого.
– Ты работал?
– В барах. Забавная работенка. Вот баров по-прежнему полно, куда ни глянь. – И Бен приложил руку к глазам козырьком.
– Дальше. Что было с родителями? Каким образом вы помирились?
– Это все руководитель юношеского клуба. Я стал ходить в драматическую студию. Получил аттестат. У меня были совсем неплохие оценки в средней школе, и он убедил меня пойти учиться дальше, в вечернюю школу.
Бен умолк и продолжил после паузы:
– Пришлось вернуться домой, когда я поступил в колледж. Мне было тогда почти девятнадцать.
– Мать приняла тебя с распростертыми объятиями?
Бен засмеялся.
– Боюсь, именно так и было. Я вновь оказался в ее власти. Я и отец. Два года терпеливо сносил все ее капризы. Должен признать, что она стала куда более сносной – из-за колледжа. Актерство было моим спасением, это точно. Господи, как же я ненавидел ее. Все эти жуткие вязаные джемперы, которые она заставляла меня носить. Я сбрасывал их в метро. Предпочитал дрожать от холода, даже в разгар зимы. Они все были голубые и желтые, а я тогда был… большой.
– Что, толстый? – удивленно спросила Розмари.
– Толстый. Поверь мне. Раздулся, как авокадо. Мать меня закармливала. Думаю, у нее была своя теория на сей счет – чем толще станут окружающие, тем изящнее будет выглядеть она сама.
Розмари расхохоталась.
– Папа у тебя худой.
– Папа болеет. Уже много лет. У него язва.
– О…
Он взял ее за руку через стол, вырвал сигарету и потушил в пепельнице.
– Ты слишком много куришь, – сказал он с улыбкой.
– Это опять началось.
– Почему?
Розмари пожала плечами. Ей не хотелось объяснять, какой разлад он внес в ее жизнь.
– А как насчет Джил? Ты мне о ней расскажешь?
Бен посмотрел на стоявшую перед ним пустую чашку и попросил официанта принести еще кофе. Руку Розмари он по-прежнему держал в своих ладонях.
– Ты задаешь очень много вопросов.