– Итак, вы теперь с нами, Krasko! – тихо произнес он, осмелившись назвать ее красавицей не из сострадания, а потому что хотел установить между ними доверительные отношения. – Пожалуйста, перестаньте сопротивляться! Дайте ребенку возможность выйти!
– Дышите глубоко! – инструктировала ее медсестра. – Дышите… и тужьтесь!
Лицо Кат расслабилось, когда боль прошла, и ее подернутые сумеречной дымкой синие глаза снова закрылись.
– Это несправедливо! – прошипела медсестра доктору. – Она не должна была рожать в таком месте! Кат Де Вари – великая актриса. Она звезда!
Женщина в запале повысила голос, так силен был ее гневный протест.
– Она преступница! – возразил Павлецки, не поворачиваясь. – А вы, молодая особа, будьте благоразумны и не подвергайте сомнению мудрость государственного правосудия, не то сами можете оказаться в столь же прискорбном положении!
Медсестра тут же начала осторожно вытирать полотенцем пот с лица Кат, продолжая говорить о ней.
– Я помню, когда первый раз увидела ее. Это случилось до войны. Я тогда была еще ребенком. Мой отец взял меня с собой посмотреть фильм, где она играла венскую шпионку, работавшую против Габсбургов…
– «Тени на луне», – произнес доктор, погружаясь в собственные воспоминания.
Он в то время учился на медицинском факультете и страстно увлекся самой блестящей молодой актрисой Чехии.
– Какую прекрасную шпионку она сыграла! – вздохнула медсестра. – Когда мы вышли из кинотеатра, я сказала отцу, что хочу стать такой, как она, когда вырасту.
– Актрисой? – спросил доктор.
– Нет, шпионкой.
Взволнованная воспоминаниями, медсестра снова привлекла внимание Карела Павлецкого.
– Радуйтесь, что не реализовали свои фантазии! Великая Де Вари не была столь благоразумна. Возможно, та роль и послужила началом ее собственной шпионской карьеры. Лучше бы она продолжала играть на сцене.
Внезапно Кат Де Вари вскрикнула. От нестерпимой боли она почти села на столе, а лицо исказила гримаса страдания.
Доктор схватил ее за локоть так, словно хотел спасти от падения в пропасть.
– Не надо больше, милая! Вы сдерживаетесь, а это вредно для ребенка. Перестаньте сопротивляться!
– Нет, не здесь… – всхлипывала она.
Но тело и мозг женщины уже не подчинялись ей. Ее гордость восставала против унизительного положения, но силы природы нельзя победить. Это ее ребенок, ее плоть и кровь, просился наружу, ему необходимо вырваться из темноты к свету. Она вцепилась в руки медсестры и начала тужиться.
В течение следующего получаса тишину нарушали только приглушенные ободряющие слова медсестры, стоны матери, напрягавшей все силы, и указания доктора.