Том Фриман, муж Агги-Лу, явно страдает от синдрома коротышки – специфический комплекс низкорослых особ мужского пола, которые компенсируют недостаток роста избытком власти или господства над всем и каждым в этом мире. Даже если бы я не прочла о существовании такого комплекса в учебнике по психологии, то сейчас поняла бы, что он существует. Фриман является самым наглядным примером.
Я развлекаюсь тем, что пытаюсь уловить, какая черта Тома является самой отталкивающей. В первую тройку входит его невероятная подвижность. Он постоянно ерзает на стуле, барабанит пальцами по столу, то и дело перекладывает с места на место столовое серебро.
– Ну что ж, давайте пока посоревнуемся в красноречии, – нетерпеливо говорит он всего через несколько секунд после заказа напитков.
К счастью, уже через пару минут возвращается Омар с рюмками водки.
– Какую ты заказала, Лиз? – спрашивает Дэвид.
Я знаю, что ему это известно, но так он проявляет общительность на вечеринках.
– Лимонную.
– А грушевую не хочешь пригубить? – Я отвечаю согласием. И мы пробуем напитки друг у друга.
– А я…. – начинает Агги-Лу.
– Вишневую. Ты заказала вишневую, – говорит Том. Он пробует ее водку и подставляет ей свою рюмку. Она послушно пробует его напиток, и он забирает рюмку обратно.
Я никогда особенно не любила водку, но эта замечательная. Возможно, алкоголь не полезен моему будущему ребенку, но зато он приглушает мои чувства, отрицающие наличие каких-либо достоинств у Тома и Агги.
– Лиз это уменьшительное от Элизабет? – спрашивает Агги-Лу, и когда я киваю в ответ, говорит: – А мое полное имя Агнес…
– Агнес-Луиза. Ее назвали в честь двух ее тетушек, – встревает Том. – Тети Агнес и тети Луизы.
Похоже, нам предстоит занудный вечерок, решаю я, длинный-предлинный вечер. Я отключаюсь от разговора. Прическа Агги-Лу оказывается лишь слегка измененной копией парика Долли Партон. Может, она украла его у Долли.
В ожидании первой смены блюд я решаю посетить туалетную комнату. Хотя я предпочла бы сходить туда одна, Агги-Лу увязывается за мной, храня верность своеобразному ритуалу женской солидарности в таких случаях. Мужчины ходят по одному.
Стоя перед зеркалом в дамской комнате, она, делая мне комплимент, хвалит естественный оттенок моей кожи. Это звучит как обвинение в том, что я заявилась в ресторан без макияжа.
Когда она переходит к моей прическе, я сообщаю ей, что делала стрижку в Париже. И это отчасти правда. Мой салон красоты называется «Мечты Парижа». Агги-Лу поправляет свои локоны и высказывает мысль, что, возможно, ей пора упростить стиль.