Однако Патрик уделял ей внимание, только если на примете не было более привлекательной женщины. Невероятно распутный, он причинил Tea столько боли своими изменами, что теперь, оглядываясь на те годы, она недоумевала, как могла выносить такое. При этом она так любила его, что о расставании не могло быть и речи. Когда Патрик, смеясь, заявил ей, что верность – буржуазное понятие, она поверила ему. Когда он признался, что остальные любовницы для него ничего не значат, она поверила ему. И когда – совершенно серьезно – он сказал ей, что станет величайшим английским художником двадцатого века, она тоже поверила ему. Ей повезло, что он у нее есть, к тому же никто никогда не говорил, что жить с гением легко.
И это не было легко. В его жизни появлялись все новые и новые женщины, и закрывать на это глаза становилось все труднее. К тому же Патрик занимался живописью, только когда хотел, а это случалось слишком редко для того, чтобы удовлетворять покупателей и букмекеров.
Игра, еще одна его страсть, тоже усложняла их отношения. Выигрыши приносили радость в их жизнь, но проигрывал он куда чаще. Он увлекался все больше, и Tea стала понимать, что, возможно, любовь – это еще не все. Можно было надеяться, что всепоглощающая страсть к игре отвлечет его от многочисленных возлюбленных, но и этого не произошло. Патрик, все также смеясь, сказал ей, что страсть к стяжательству еще более буржуазна, чем верность, но на этот раз она была не так уверена в его правоте. Ни обещанная роскошная жизнь, ни блестящая карьера не спешили воплощаться в реальность, и она в конце концов почувствовала себя бедной и обманутой.
Скульптуры Tea тоже не находили спроса. Ей пришлось пойти работать в магазин художественных промыслов в Патни, но Патрик проживал все, что она зарабатывала. Кредиторы осаждали их жилище. Она заслуживала лучшей жизни. И решила, что пришла пора расстаться.
Но судьба распорядилась иначе. К своему ужасу, Tea обнаружила, что беременна. Ей было всего двадцать два, она была безнадежно бедна и неприспособленна, как ей казалось, к самостоятельной жизни. Неожиданно Патрик, со всеми его недостатками, оказался лучшей перспективой, чем вовсе никого.
К всеобщему изумлению, сам Патрик был обрадован, когда узнал о грядущем пополнении семейства. Раньше он никогда не задумывался об этом, но теперь возможность стать отцом воодушевила его, и он – вопреки подозрениям друзей – не сбежал, как обычно. Его сын унаследует его художественный гений, харизму и красоту, говорил он всем, кто соглашался слушать. Его поведение тоже изменилось. Что может быть важнее, чем ребенок? По настоянию Патрика и к еще большему удивлению друзей – они-то думали, что он сочтет это буржуазным, – они с Tea вскоре поженились. Очень кстати он выиграл приличную сумму на последних скачках, и это позволило оплатить свадьбу. Вдохновленный новым положением жены, он с новой страстью взялся за живопись. По его настоянию, Tea позировала ему, а он писал маслом ее расцветающее материнство. Картины, лучшие за всю его карьеру, хорошо продавались. Мало-помалу они расплатились с кредиторами. И даже если Патрик и продолжал встречаться с другими женщинами, единственный раз в жизни он вел себя осмотрительно. Время перед рождением первого ребенка было одним из самых счастливых периодов в жизни Tea.