– Не хочу рисковать и выпускать тебя из виду хотя бы на минуту.
Вскоре локомотив уже раскочегарился, и поезд покатил на Вашингтон; в Балтиморе он остановился в первый раз, потому что Кеннеди рассчитывал взять на свой поезд еще один большой отряд.
Пока мы ехали по опустевшей стране, Кеннеди рассказывал мне кое-что о своей жизни. Он утверждал, что до катастрофы был очень богатым человеком, миллионером. Его семья происходила из Ирландии, и он испытывал величайшее отвращение к англичанам, которые в его списке врагов шли сразу же вслед за «ниггерами». Он считал, что именно англичане виновны во всем зле, которое творится в мире. Мне бросилось в глаза разительное противоречие: Кеннеди так горячо защищал одно национальное меньшинство – ирландцев, и в то же время по отношению к другому испытывал столь жгучую ненависть.
Кеннеди между делом рассказал мне, что в Вашингтоне уже разрабатываются планы обороны против Черного Аттилы.
– У них есть еще туз в рукаве, который попортит черномазому все дело, – заявил он с широкой улыбкой, однако растолковать свое замечание подробнее отказался, и у меня сложилось такое впечатление, что он и сам толком не знает этого плана.
Кеннеди, кроме того, слышал о вероятности получить поддержку от австралийско-японского флота, который, как он узнал из заслуживающих доверия источников, уже стоит на якоре в Чесапикском заливе.
Я выразил сомнение в том, что что-либо вообще может устоять против Земного Левиафана Черного Аттилы, но на Кеннеди все это не производило впечатления. Он лишь сморщил нос и заявил, что «есть не один способ остричь у черномазого шерсть за ушами».
Дважды поезд останавливался, загружая дрова. Мы все ближе и ближе подходили к Балтимору. Город находился всего в часе езды, когда перед нами появился эскадрон «броненосцев», обстрелявших поезд. Над «броненосцами» развевались львиные знамена ашанти. Они вырвались далеко вперед от главных частей (вероятно, ашанти каким-то образом узнали, что к Вашингтону движется транспорт, перевозящий вооруженные отряды белых). Я видел, как длинные стволы боевых башен выплевывали красное пламя и белый дым. Множество снарядов взрывались вокруг нас. Водитель поезда предложил затормозить и сдаться, поскольку держался мнения, что шансов у нас нет. Но Кеннеди, каким бы жестоким, тупым и необразованным он ни был, мог быть кем угодно, только не трусом. Он приказал каждому стрелять из поезда самым крупным калибром и велел водителю выжать из старой развалины максимальную скорость и мчаться прямо на колонну черных машин. Те, в свою очередь, теперь заняли позиции на крутых склонах по обе стороны рельсов, готовые обстреливать нас сверху, когда мы поедем мимо.