– Уходишь? – грозно осведомился папенька.
– На кафедру, – пояснил Филя, – надо кое-какие бумаги оформить.
– Надень пальто и шапку, – велел Аким.
Филя подошел к балконной двери и глянул на улицу.
– Вроде там тепло, только дождик моросит, пойду в плаще.
– Пальто и шапку, – каменным голосом повторил отец. – Как ты смеешь меня позорить? Явишься в Ветеринарную академию, словно бомж! Скажут, приехал из деревни! Тоже мне, кандидат наук, да у него одежды приличной нет.
– Прямо взмок вчера, – попробовал вразумить папеньку мужик. – Просто взопрел весь!
– Взопрел, – передразнил Аким, – взопрел! И это мой сын! По-русски говорить так и не научился! Отвратительно! Либо ты отправляешься в город в достойном виде, чтобы люди обо мне худого не подумали, либо сидишь дома. Взопрел!
– Хорошо, – кивнул Филя и пошел в прихожую, я за ним.
Глядя, как мужик покорно влезает в ратиновое пальто с огромным, почти до пояса, воротником-шалью из бобра, я еще промолчала, но, когда он собрался напялить на голову страхолюдскую шапку, сшитую из неизвестной зверюги, не выдержала:
– Оставь это, лучше накинь плащ. Или хочешь, дам тебе куртку Олега?
– Папа рассердится, – тихо ответил Филя и пошел к лифту.
– Хоть шапку сними, – посоветовала я.
Филипп непонимающе уставился на меня:
– Зачем?
– Так жарко тебе, вон уже пот по вискам течет.
– Папа обозлится!
– Господи, – всплеснула я руками, – тебе сколько лет? Не можешь его послать куда подальше?
– Не буду я из-за ушанки с отцом ругаться, – пробубнил Филя. – И вообще, пар костей не ломит. К тому же папа прав: надо прилично выглядеть!
– Вот-вот, – ехидно отозвалась я. – А сейчас ты похож на идиота! Да в конце октября люди с непокрытой головой ходят!
– Папа рассердится, – тупо повторял Филипп.
Я окончательно вышла из себя:
– Как только очутишься на улице, сунь кретинскую шапчонку в пакет, а пальто расстегни. Ходи так весь день, а вечером, когда вернешься домой, водрузи на голову этот апофеоз скорняжного мастерства. Двух зайцев убьешь. Сам от перегрева не скончаешься, и папенька останется доволен! Филипп замер с открытым ртом, потом потрясенно сказал:
– Мне подобное решение не приходило в голову.
– Ты никогда не обманывал папеньку?
– Как-то не нужно было до сих пор, – пожал плечами ветеринар.
Потом он стащил ушанку, сунул в портфель и протянул:
– И впрямь так лучше, а то еще не вышел во двор, а уже взопрел!
Лифт, скрежеща железными частями, заскользил вниз. Я пошла домой. Лиха беда начало, глядишь, Филя в человека превратится. День потек своим чередом. Пришла с работы Томуська, она работает в школе на продленке. Вешая пальто, подруга сказала: