Окна в квартире Уинтер были темными, как черное февральское небо. Марка охватила тревога. Где же она?
Снимается в кино, быстро ответил своей тревоге Марк, внезапно осознав, что должна чувствовать Уинтер, когда он звонит и говорит, что будет дома через час, который растягивается на два и на три.
Уинтер говорила Марку, как быстро летит время на съемочной площадке. Ей кажется, что они всего час работали над сценой, а уже время перерыва на ленч. Создание фильма похоже на работу в больнице: время измеряется не минутами и часами, а выполненными задачами. Пункция, два анализа крови, сцена в автомобиле, сцена на пляже, еще один крупный план…
Марк включил свет на кухне, поставил вазу от Лалика – подарок Эллисон к дню рождения Уинтер – рядом с раковиной и открыл завернутую в золотистую фольгу коробку с розами. Когда его взгляд упал на кастрюлю супа на плите и коробку соленых крекеров на столе, Марк нахмурился. Уинтер была дома и оставила суп на плите, не закрыв его крышкой. Уинтер, которая вроде бы шутя, но на самом деле со всей серьезностью убирала в холодильник всю еду, после того как он рассказал ей о сальмонелле!
Марк щелкнул выключателем в гостиной и увидел брошенные в кресло сумочку и пальто. Разволновавшись еще больше, он пошел к спальне. Дверь в нее была открыта. Свет из гостиной мягко падал на кровать, создавая золотистый нимб вокруг блестящего бархата черных волос на подушке. Марк встал на колени рядом с кроватью и нежно поцеловал Уинтер в висок.
– Марк…
Фиалковые глаза Уинтер распахнулись, и она попыталась сообразить, где находится. В комнате – во внешнем мире – темно, Марк дома. Она хотела только немного вздремнуть. Уинтер почувствовала такое головокружение, сходив в цокольный этаж здания, чтобы выбросить в мусорный ящик остатки от тестов на определение беременности, что решила прилечь, потом поесть супу, а уж потом подумать, что делать.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Где твоя машина?
– На студии. Меня привез Питер.
– Ты заболела? – Марк осторожно обхватил пальцами ее запястье, считая пульс, другой рукой дотронулся до лба.
– Я похожа на больную?
– Пульс немного частит, но жара нет.
Сердцебиение было вызвано присутствием Марка, его прикосновением, а не лихорадкой, и никаким прибором это нельзя было измерить, только чувствами. Но поделиться с Марком своей проблемой Уинтер не могла. «Видите ли, доктор, я залетела. Это было всего лишь раз! Одна волшебная ночь страсти с любимым мужчиной».
– Что тебя беспокоит? – ласково спросил Марк.
– Я просто немного устала. Все пройдет. – Уинтер сделала движение, чтобы сесть, скривилась и слабо улыбнулась.