«Нет, мы ничего не будем отменять, – фыркнул Бакстер. – Кто сказал – сворачиваться? Теперь у нас нет пути назад. – Едва только мистер Гейбл стал объяснять ситуацию, Бакстер резко прервал его: – Бабские разговоры! Пусть этот зануда, кто бы он ни был, остается в лифте. Разве так не лучше? Как только подойдет время, мы его выпустим и натравим на Маннеринга, что только усилит эффект… Но вот что я хочу знать – где актер, которого мы наняли? Пруэн говорит, что он вошел в здание; он же не мог исчезнуть как привидение, разве что удрал через черный ход. В любом случае, что тут за чертовщина происходит? Вы только посмотрите!»
Он протянул ладонь, на которой лежал тот небольшой предмет, который он, по всей видимости, подобрал. Рискуя свалиться, я приник к отверстию и увидел клочок черных волос или шерсти в виде накладных усов.
«Я тут обыскался в поисках, – проворчал он. – Ринки заверил, что я должен носить их. Он прямо помешался в своем стремлении всех украсить растительностью. Наконец я нашел эту штуку на полу. Далее – где мой кинжал? Его-то я найти не могу. Как, черт побери, я смогу сыграть свою роль без кинжала? Это самая важная деталь. Рон, ты тут хозяин – где мой кинжал?»
«Не имею ни малейшего представления, – ответил Холмс; говорил он, сжав челюсти, точно как мой друг мистер Мэрдок, когда занимается чревовещанием на церковных праздниках. – Я открыл витрину и положил его на лестницу, чтобы ты его увидел. Тебе приходит в голову, что тут есть вещи более важные, чем поиски твоего кинжала? Вот, например… Сэм!»
Бакстер, выругавшись, развернулся и снова заторопился в переднюю часть музея. Эта пара, переговариваясь на ходу, поспешила за ним, и я, удерживаясь на своем насесте, старался проследить за ними. Не могу определить, каким образом я потерял равновесие, хотя я замечал, что когда погружен в размышления, то могу сделать неверное движение (моя жена часто жалуется, что я виновник многих поломок в доме). Как бы там ни было, я слишком далеко отклонился, ящик отлетел в сторону, и я спасся от падения лишь тем, что ухватился за выступ под вентилятором, который и помог мне безболезненно оказаться на полу. И снова, сэр, должен сказать – в падении ящика сказалась рука Провидения. Ибо когда я лихорадочно пытался восстановить прежнее положение, мои пальцы наткнулись на что-то холодное; короче говоря, они нащупали лезвие топорика, лежащего на полу в лифте. Я чуть не закричал от радости, коснувшись его, ибо, несмотря на боль от синяков, на унизительное положение и нервное напряжение, я быстро преисполнился желания схватиться врукопашную с этими преступниками; не без стыда признаюсь, что у меня даже слезы выступили на глазах. Вооруженный топориком, подобно индейским воинам на улицах Майами, я мог бросить вызов своим врагам и говорить с ними на языке воинственных семинолов: